Слоны Ганнибала

Рихад покачивал головой. Он понимал, что Ганнибал бредит. Он обращается к отцу, давно ушедшему в край предков, говорит о какой-то Софонибе. Но имя Масиниссы было знакомо Рихаду. Так звали юного нумидийца, сына царя Гайи. Рихад вспомнил, как Масинисса разрубил мечом канат, которым был привязан слон к столбу. Это было девять лет назад. И полководец помнит об этом своенравном юнце!

К утру индиец вздремнул. Он проснулся от прикосновения руки. Ганнибал что-то хочет сказать.

- А ты знаешь, Рихад, - сказал полководец, - мы с тобой потеряли больше всех: у тебя остался всего один слон, а у меня - один глаз.

Рихад повернул голову. Правый глаз Ганнибала сильно воспален. Но его еще можно спасти. Нужен отдых и лечение, которое рекомендует божественный Дживака [Дживака (V век до н.э.) - знаменитый индийский хирург и врач].

Услышав этот совет, Ганнибал расхохотался:

- Предпочитаю иметь голову без одного глаза, чем тело без головы.

Индиец ничего не ответил. Он снял с себя черный матерчатый пояс и стал обматывать им голову Ганнибала.

Черная повязка придавала лицу полководца мрачное выражение, но в глубине души Ганнибал ликовал. Он добился цели: обошел Фламиния, не дал соединиться двум консульским армиям.

ТРАЗИМЕНСКОЕ ОЗЕРО

Утро было пасмурное. Огромная чаша озера дымилась, словно ее поставили на огонь. Густой серый туман медленно полз в горы, скрывая их очертания, заполняя долины и впадины, рассеиваясь на вершинах, едва освещенных солнцем. Ничто не нарушало тишины. Лишь изредка с низменных, покрытых редким тростником берегов слышались пронзительные и тоскливые крики птиц.

Но вот раздались еще какие-то звуки. Это был звон оружия, фырканье мулов, ржание лошадей, скрип колес, топот ног и грубые окрики центурионов, грозивших отстающим палками и призывавших на них гнев богов. Римское войско вышло на единственную дорогу, которая вела к Риму мимо Кортоны и огибала Тразименское озеро.

Фламиний скакал на белом коне. Он так торопился, что, объезжая знак легиона, толкнул его, и воинская святыня упала на землю. Это считалось плохим предзнаменованием, но Фламиний не обратил на него внимания, не остановил войско, не принес искупительной жертвы богам. Консул был охвачен мыслью о предстоящем сражении. Подобно всем недалеким людям, Фламиний считал, что противник должен действовать так, как это желательно ему самому, как это предписывается законами войны и здравым смыслом. В действиях Ганнибала он не находил логики. Можно понять, почему Ганнибал так торопится покинуть земли галлов: он не хочет обременять своих союзников постоями и поборами. Ясно, почему он болотами обошел дорогу и вышел в тыл: ему хочется дать сражение на ровной местности, а не в горах, где находится лагерь Сервилия. Почему же Ганнибал, выйдя на плоские поля Этрурии, поспешил на юг, оставил местность, столь удобную для действий своей конницы? Не намерен же он штурмовать стены Рима, имея в тылу четыре легиона Фламиния? Скорее всего, Ганнибал просто испугался, узнав кто возглавляет римскую армию. Эта мысль наполнила сердце Фламиния гордостью, он выпрямился и поправил свой позолоченный шлем.

Ему, чью родители были плебеями, Рим в дни смертельной опасности вручил свою судьбу. Ни один из этих патрициев, гордящихся восковыми изображениями своих предков, не достоин командовать даже центурией в его армии. Все они - Сципионы, Фабии, Метеллы - надулись от тщеславия и вот-вот лопнут, как лягушки из греческой басни.

Фламиний вспомнил, как после его победы над галлами сенат отказался дать ему конный триумф, придравшись к каким-то небесным знамениям. Теперь же, когда на Рим идут полчища Ганнибала, сенаторы стали в нем нуждаться, они заискивают перед ним, они ему льстят. Ничего, скоро им придется участвовать в его триумфальной процессии. Фламиний улыбнулся, представив себе, какую кислую мину состроит консул прошлого года Сципион, узнав, что им, Фламинием, разбит непобедимый Ганнибал.

Интересно, где теперь этот пун? Наверно, уже вышел на мою дорогу. Все равно, он далеко не уйдет. Для него и его воинов уже заготовлены колодки и цепи. Ими наполнены десять повозок.

Фламиний оглянулся. Обоза, двигавшегося в центре походной колонны, не было видно. Туман, ползший справа, со стороны Тразименского озера, густел, и скоро ничего нельзя было различить, кроме расплывчатых фигур воинов передового отряда.

И вдруг тихая местность огласилась нестройным гулом, шедшим откуда-то сверху. Град камней, туча копий посыпались на римлян.

"Засада?" - мелькнуло в мозгу у Фламиния, и в это же мгновение что-то тяжелое ударило его в голову.

Покачнувшись, он схватился за гриву коня, но конь, видимо раненый, захрипел и осел под ним.

Быстро соскочив с коня, чтобы не быть придавленным, Фламиний ощупал голову. Шлем куда-то упал, слева над ухом волосы слиплись, но кость, по-видимому, не была задета. Враги напирали. Туман мешал разглядеть, сколько их. Теснота и паника не позволяли развернуться в боевой строй. Застигнутые врасплох, римляне кинулись вправо и влево, но навстречу бежали воины других манипул, которых гнала карфагенская конница.