Слон и кенгуру

Кстати сказать, любопытная особенность преобладавших в Беркстауне напастей состояла в том, что усугублению их немало способствовали объединенные усилия миссис О’Каллахан и Микки. Совершенно так же, как мсье и мадам Кюри совместно трудились над открытием радия, обмениваясь идеями, коими озарялись их умы, мистер и миссис О’Каллахан в своих совместных трудах прилагали все силы к тому, чтобы обратить пустяковую неразбериху в сплошную. К примеру, миссис О’Каллахан, внезапно решив побелить кухонную печь, непременно замешивала известь в одной из эмалированных посудин для сливок и оставляла ее в маслобойне. Продвинуться в одиночку дальше она не могла. Требовалось, чтобы на этом этапе появился Микки, который переливал известь в скопившиеся за неделю сливки и тратил все утро на попытки спахтать полученную смесь. Или, когда Микки вдруг надумывал перетравить крыс овсяного амбара, он — тут на него можно было положиться, — непременно оставлял пакет с фосфором на кухонном буфете, в котором хранилась горчица; однако для того чтобы обнаружить пакет и угостить его содержимым колли, приняв таковое за селедочную пасту, требовалась миссис О’Каллахан. Работая в одиночку, миссис О’Каллахан могла подвесить парадный жилет мистера Уайта в печи — пусть проветрится, а затем, занявшись чем-то еще, вспомнить о жилете, лишь когда тот обуглится, после чего получала возможность проделать следующий шаг, запихав обгорелые лохмотья с присовокуплением к ним осколков разбитой стеклянной банки в один из молочных бидонов. Однако далее необходим был Микки, который утаскивал бидон, доил в него, не потрудившись вымыть, коров и сливал полученное таким манером месиво в сепаратор, который, естественно, заклинивало.

В итоге создавалось впечатление, что О’Каллаханы расставляют друг другу ловушки.

А еще одним итогом становилось возрастание усилий, потребных для справедливого распределения вины. Вина за простые напасти перекладывалась с одних плеч на другие со скоростью мысли. Но в случае напасти сложной, созданной совместными усилиями, от обоих требовались труды более тяжкие. Миссис О’Каллахан приходилось заявлять, что сепаратор заклинило из-за Микки, который не моет бидоны, Микки же вынужден был указывать, что в поломке его повинна миссис О’Каллахан, поместившая в бидон жилет и битое стекло, и миссис О’Каллахан парировала это обвинение, говоря, что ее вины тут нету, потому как в холодной печи многого не напечешь, вот ей и пришлось спалить жилет мистера Уайта, чтобы Микки горяченького хлебца покушал, и вообще она тут рабыня — в результате сепаратор, хлеб, жилет, побелка печи, домашнее рабство, сметана, вина и все остальное создавали подобие сильно похожей на закупорку сепаратора дорожной пробки, выбраться из которой было весьма затруднительно, тем паче, что любая дорога, избираемая миссис О’Каллахан, оказывалась кольцевой.

Поскольку думать о будущем или о том, что требуется сделать на следующий год, ни один из них даже и не пытался, предпочитая размышлять о счетах, по которым следовало расплатиться два года назад, и обвинять друг дружку в беде, приключившейся с маслобойкой в 1936 году, подобное сотрудничество в создании неразберих становилось благословением для обоих. Все-таки, было о чем поразмыслить, порассуждать.

У Микки имелось личное средство защиты и составляло его слово «Хвыррк?» Если он не удосуживался заметить, что корова стельна, отчего и она, и теленок погибали при отеле; если намеренно не выполнял квоту вспашки и его ловил на этом какой-нибудь разъездной инспектор; если откладывал отправку сахарной свеклы на фабрику до поры, когда та закрывалась, направив ему кучу печатных предупреждений; если три дня подряд забывал покормить собак фермы или оставлял пятерых коров, ленясь дать им сена, помирать с голодухи, как случилось одной зимой, если летом позволял власоедам наполовину съедать его овец, кто-нибудь — как правило, мистер Уайт — начинал задавать ему вопросы. Вот тогда-то Микки и произносил: «Хвыррк?», разумея при этом: Tu quoque[23].

Глава XII

Мистер Уайт, не прерывая разговора, переменил руку, которой крутил ручку маслобойки.

— Запишите лекарства, — сказал он.

Миссис О’Каллахан вывела в своей тетрадке «Ликарство» и замерла в ожидании дальнейших указаний.

— Нужно будет взять морфий и пару зубных щипцов, и немного сульфаниламида[24] или еще чего, и аптечку первой помощи, и некоторое количество «Печеночных пилюлек Картера» — касторовое масло мы, наверное, сможем выращивать из семян, — и надо бы выяснить, что лучше всего помогает от ревматизма. Думаю, фенил хинолин и карбоновая кислота. Сколько я могу судить, вся медицинская наука и до сей поры сводится к слабительным, обезболивающим, вправлению костей и трем-четырем настоящим лекарствам наподобие инсулина. Может, мне попробовать научиться уколы делать? Лубки нам придется изготавливать самостоятельно.

Кер-ламп, кер-ламп, кер-ламп: маслобойка избавляла миссис О’Каллахан от необходимости записывать все эти страшные слова.