Слой Ноль

— Не знаю, что вы сумели выяснить, по-моему, мы только запутались, но, раз уж допрос окончен, могу я хотя бы...

— Допрашивали не тебя, — возразил Шибанов. — Рената вашего... то есть, пардон, ихнего. Теперь это ясно.

— Вы уверены? — спросил Константин.

— Проверяли, это именно он. Болевой порог у него был сдвинут, и, говорят, сильно.

— В смысле?.. — не понял Мухин.

— В том смысле, Витя, что Ренату пришлось испытать такую боль, какая тебе и не снилась.

— Вы... вы что, пытали его?!

— Мы спешили. Он в любой момент мог отсюда перекинуться.

— Но... Как же это?.. А ваше джентльменское соглашение?

— Тебе бы от счастья «Цыганочку» исполнять, а ты недоволен чем-то... Что, Витя, мораль припекает? Или нравственность? Какая из этих блядей в тебе проснулась? Не вовремя, Витя. Ты им скажи — пусть дальше спят, не до них нам сейчас. А про тебя мы узнали массу любопытных вещей... Ты, оказывается, Петру очень нужен. Зачем — этого Ренат не прояснил. Причина одна: он не знает. Если б знал — прояснил бы всенепременнейше... Тебя Ренат видел только один раз, ничего хорошего о тебе сказать не может. Ты не в их команде, а в нашей. Прими мои искренние сожаления и прочее... Кстати, и бункер они не взрывали. Ренат здесь оказался совершенно случайно. Не повезло, значит...

— Вы все боялись, что я им этот слой покажу, — озлобленно произнес Мухин. — Вы же сами его и показали! Они сюда вернутся.

— Сомнительно. Тела у Рената Зайнуллина здесь больше нет. Люди, которых он назвал, тоже вскорости без оболочек останутся. Думаю, до эвакуации мы себя обезопасили.

— А бомбу тогда кто подкладывал? — спросил Константин. У него на лице было нарисовано явное облегчение — такое, наверное, должен был испытывать Мухин. Но почему-то не испытывал.

— Не хотел беспокоить... — Шибанов задумался. — У нас ведь, кроме бункера, еще кое-что стряслось. Макарова покушение было.

— Это старая новость.

— Да нет, Костя, новая, к сожалению. Сегодня после обеда в него опять стреляли — уже не из гранатомета, а из винтовки, но от нее ведь тоже радости мало.

— Макаров живой?

— Живо-ой... Промазал снайпер. Воротник ему на рубашке порвал, а шею не задел. — Председатель поднялся и сунул руки в карманы. — Макарова я с вами поселю, так надежней будет. А то что-то зачастили по нему пулять. Может, и взрыв с ним как-то связан... Н-нет, едва ли... Ну, это дело служебное, разберемся. А вы своими делами занимайтесь, у вас их не меньше... Костя! Мне бы теперь Виктора на пару слов... Что ты так смотришь? Перевести на русский?

Константин цыкнул зубом и вышел — медленно, с подчеркнутым достоинством.

Мухин покинул свою комнату тридцатью минутами позже. Свою — потому что с этого дня ему предстояло жить здесь, в хоромах со стеклянным потолком, стеклянной стеной и квадратной трехметровой кроватью. Мебель, аппаратуру и все остальное, вплоть до зубной щетки, ему обещали доставить завтра. Ванная у Виктора теперь была собственная, отдельная. От персонального холодильника он отказался — ему очень нравились эти пустые апартаменты с видом на неухоженный лес.

Осмотревшись в коридоре, он сразу понял, что команда заняла как минимум весь этаж. Планировка была необычной: помещения против традиции не образовывали квартир, а соединялись длинным изломанным проходом, который тут и там выныривал в какой-нибудь холл с неизменной комнатой охраны. Вероятно, Шибанов готовил этот лабиринт как резервную базу. Вместо двенадцати бойцов на этаже дежурило, по первому ощущению, человек пятьдесят.

Никто ни о чем не спрашивал — даже когда Виктор недвусмысленно остановился перед тамбуром. Охранники, похожие на лощеных портье, посмотрели на него, как на пустой чемодан, и молча выпустили. Лишь один — тот, что встречал Мухина на улице Возрождения, — позволил себе легкий отстраненный кивок.

«Крану повезло, — заметил Виктор не без удовольствия. — Это он, что ли, за обедом отлучался? Или не в его смену рвануло?..»

Бронированная створка, щелкнув замком, открылась, и Мухин очутился на обыкновенной площадке перед лифтом. Здесь было еще пять дверей — самых заурядных, обитых черным и коричневым дерматином. Под ним, Виктор не сомневался, находилась добротная кирпичная кладка, а то и стальные листы. Дверь, через которую он вышел, отличалась, но несущественно: на ней не было таблички.

Спустившись вниз, Мухин отыскал на стоянке свою новую машину — серенькую «Ауди», приличную, но неприметную.

«Благосостояние растет не по дням, а по часам, — подумал он. — Видела бы мама... Живу на шикарной гэ-бэшной явке, катаюсь на тачке с гэбэшными номерами и... уже имею порученьице от того же Гэбэ».