Слюни

– Всё круто, – говорю. – Порядок. – И улыбаюсь, как псих, то есть как улыбается знакомый ему Блабл, потому что Спек, возможно, единственный, кто ещё тогда, много лет назад, заметил, что со мной что-то не так. По его словам, я был нелюдимым, точнее как раз становился таким. Он в шутку называл меня социопатом. Интересно, думаю я, удивился бы Спек, обрадовался бы, если бы узнал, насколько был прав. Наверное, это здорово потешило бы его самолюбие. Но я не дам ему такого повода, пускай работает спокойно.

Разговариваем, и оказывается, что он женат, есть ребёнок – девочка, ей два года и три месяца или три года и два месяца, не важно, на самом деле всё перестало иметь смысл.

– Поздравляю, папаша, – говорю и трясу его руку, а сам думаю: ну, ты точно попал.

Спек благодарит меня, с ним приятно. Он спрашивает, где я работаю.

– Мебель проектирую, – говорю.

– Доучился всё-таки, – говорит он. – Удивительное дело.

Я злюсь из-за того, что он подшучивает надо мной, но не показываю этого.

Наоборот, предугадывая его реакцию, говорю, что ещё и в армию сходил.

– Ох, даже так? – говорит он, поражаясь: – А там как?

И в этот момент насмешка пропадает, остается только интерес, потому что сам он в армии не был: испугался, получил билет по состоянию здоровья, а теперь вот тренирует.

– Круто, – говорю. – Лучший год в жизни.

Спек смотрит на меня с недоверием.

– Да ну? А если честно?

Говорю, что так вообще-то и есть.

Он кивает, шепчет: ясно. Не верит мне. Но что я могу объяснить тому, у кого нет ни образования, ни дисциплины? Мне становится жалко его, мы ещё немного болтаем.

– Ладно, – говорит Спек в итоге. – Мне работать надо. Сам-то куда?

– На работу, – говорю не задумываясь

Он оттягивает резинку на рукаве куртки, бросает взгляд на часы.

– Ну, бывай, – говорит и спрашивает напоследок. – Ты здесь живёшь что ли?

– Вроде того, – говорю. – Проездом.

Он спрашивает: а как же тот район, где я жил раньше.

– У тебя же там, – говорит, – квартира вроде была, нет?

– Не думай об этом, – говорю. – Хорошо покататься.

Я машу рукой девчонкам, которых он учит кататься. Они недоумевают.

Спек возвращается на склон, а я иду на автобусную остановку, думая о том, сколько именно мы не виделись с ним. Суммирую в уме годы совместной учебы и получается, что не виделись мы больше, чем вообще общались с ним за жизнь. Не страшно, думаю.

Комментарии без текста

Если я не ищу вакансии в Сети, не рассылаю своё резюме, кому попало, не достаю Кукол звонками по поводу своей кандидатуры, не хожу по собеседованиям или просто не шатаюсь без дела – значит, я сижу дома у Евы. Предаюсь нехорошим фантазиям, погружаюсь всё глубже в пучину собственного смятения. Или работаю над книгой Янни Плака, моего бывшего лучшего друга, но на самом деле вообще-то моей книгой, так как название, идея и финал той истории, которую он написал, принадлежат мне. Это моя заслуга.

Если вернуться на какое-то время назад, когда меня ещё не взяли стажёром в фирму "ПостельКа", и большую часть свободного времени я проводил, сидя в пустой квартире (когда она ещё у меня была, моя квартира). Я читал статьи о расследовании убийств, просматривал криминальную хронику, залипал в документальные фильмы, посвящённые всё тем же темам, и вроде как собирал материал для своего собственного произведения, но по факту: впервые после возвращения из армии по-настоящему во что-то врубался. Вот тогда, где-то посреди этого полуночного безумия, мне позвонил Янни Плак, пьяный, расстроенный, может, в слезах, я не помню, но это было бы очень на него похоже.

Он позвонил мне, чтобы в очередной раз спросить совета о том, как ему быть с девчонкой, за которой он таскался в ту пору, точно собачонка. Но, как и положено любой собачонке, таскающейся за сексуальной девчонкой, у него не было права даже потрахать её ногу, не говоря уже о чём-то большем. Я слушал его, не перебивая.

– Я не знаю, что мне делать, Блабл, – сказал Янни Плак, признавая своё поражение. – Я не интересен ей, это понятно. Я не хочу быть у неё на поводу. Я вроде как забиваю на неё. Но потом скучаю. Быстро успокаиваюсь и сам выхожу на связь. А когда она объявляется, а она всегда объявляется, даже после долгого молчания, я не могу прогнать её. В общем, я совсем запутался. Потерялся где-то в себе. Не знаю, что и делать. Мы провели с ней столько времени вместе, много где были. Но я вижу, что для неё это ничего не значит. Путь в никуда, как ты говоришь. Я не интересен ей, как парень. Она не хочет быть со мной, как с мужчиной. Я для неё кто-то вроде друга. Мне начинает казаться, что она проводит со мной время не потому, что хочет этого. А потому, что не знает, с кем ещё ей пообщаться. Она нелюдимая, как ты. И ненормальная. Недавно у неё умер отец, и она совсем умом поехала. Так она говорит. Короче, я не знаю, что делать. Подскажи, Блабл.

– Как её хоть зовут? – спросил я.

– Ева, – ответил он. – Её зовут Ева.