Слишком жаркий Кипр [СИ]

В это же самое время три «Мерседеса» кортежа Олега Батова летели в направлении Никосии. Мареш ждал их в давно опробованном месте. Именно тут он отправил на тот свет русского предпринимателя с еврейской фамилией Гербенштейн. В этом месте был не привычный для Крита серпантин, а новая, ровная дорога, с небольшим поворотом всего на семь градусов. Машины разгонялись на этом отрезке до максимума, и, практически, не тормозили при повороте. Когда огни трех пар фар высветились из-за поворота, он понял, что это те, кто им нужен. Он торопливо прицелился, и хотя колесо было практически не видно в этой темноте, он знал, что с пятидесяти метров, не промахнется. Выстрел был точен. Первую машину поволокло влево, и, если бы, не поворот, водитель удержал бы ее на дороге. Но в том и было коварство этого места, что дороги у него уже не было, а был обрыв, настолько крутой, что «Мерседес» летел до дна своего падения, кувыркаясь, подпрыгивая, рассыпая по пути части своего железного организма почти минуту. Примерно на середине этого падения взорвался бензобак, и дальше, на дно ущелья катился огненный, рассыпающийся на куски и искры поток пламени.

ГЛАВА 21

Кипрас из развлечений взял с собой только фляжку с любимым бренди, да маленькие наушники, ведущие к висевшему на поясе сиди-проигрывателю. Так что ему было весело, в ушах его звучала любимая рок-музыка. Из неприятных ощущений был ночной холод, температура опустилась до плюс десяти, а одет он был как всегда, в кожаной безрукавки и майке. Поэтому фляжка чересчур часто пускалась в ход, согревая тело могучего вышибалы. Через каждые несколько минут Кипрас невольно смотрел на часы, но до двух оставалось еще полчаса.

"И что Сократос так рано загнал меня на эту горку? — С досадой подумал он. — Мог бы сейчас приехать, и все было бы нормально. Это Коста все страхуется, мозгокрут хренов".

Перемылив кости правой руке Михаилидиса, старому Костасу, он подтянул к себе снайперскую винтовку, любовно протер ее рукавом. Стрелять он любил, и к оружию относился с благоговением. То, что задумал Сократос, было слишком жестоко, но лучший вышибала ночного клуба «Ираклис» не привык думать, а привык выполнять. Он вскинул оружие, посмотрел в прицел на единственный фонарь рядом с церковью святого Петра, потом на автостоянку рядом с ним, и с довольным видом подумал, что лучше позиции тут не найти. Еще хлебнув бренди, он прикрыл глаза, и погрузился в музыку. В его наушниках звучала любимая мелодия «Рамштайна», когда за спиной Кипраса появилась черная тень. Если бы не наушники и музыка, он бы, может быть, что-нибудь и услышал, и даже смог предпринять. Но при таком раскладе это было Кипрасу не суждено. Тяжелый кулак Георгиоса Криатидиса опустился на его шею. Обшарив карманы беспамятного тела вышибалы, тот выбросил сначала в темноту крутого склона пистолет Кипраса, потом, разбив приклад и прицел, послал в темноту и винтовку. Затем, поднатужившись, он поднял и сбросил туда и само тело вышибалы. Склон был таким крутым, что звук катящегося тела, сопровождаемого треском сухих кустов и подсохшей травы, был слышен несколько минут. Обнаружив на земле фляжку, Георгий с любопытством открутил крышку, понюхал ее, а потом отхлебнул из горлышка, и одобрительно крякнул.

Ровно в два часа ночи на площадку перед церковью святого Петра выехал «Джип» Астафьева. Остановив машину, он глянул на часы, и с нетерпением осмотрелся по сторонам.

— И где они? — спросил Юрий.

— Приедут, — заметила Малиновская. — Никуда они не денутся.

— А если не приедут? — спросил нетерпеливый Мишка.

— Значит, ты останешься тут на всю оставшуюся жизнь, — отрезал Юрий. Его била дрожь, и это было не только от ночного холода. Он закурил, но это мало помогло. — Оль, сядь на мое место.

Только они пересели, как раздался звонок мобильника. Звонил Папандреу, занявший позицию, как это называлось в России, "на атасе", в нескольких километрах вниз по дороге.

— Они едут на четырех машинах, полиции нет.

— Хорошо, спасибо, друг.

Вскоре, действительно, из-за поворота вывернулись огни четырех пар фар. Сократос ехал на встречу на своем любимом, уже отремонтированном, открытом «Порше», и даже холодный встречный ветер не остужал его пыл. На ходу он давал указания своему главному подручному, Костасу.

— Начнете сразу, когда перстень будет у меня.

— А девчонка? — спросил Костас, ежась от холода. — Что ее, отдавать, что ли?

— Отдай. Все равно с нее толку не будет. Позвони еще раз Кипрасу, что он там, не уснул?

— Не уснет, слишком холодно. А так до него не дозвонишься. Он со своим плеером даже в кровати не расстается. Бабу трахает, и то под «Скутер».

— Ладно, я ему уши отрежу, если он профукает свою работу.