Слипер и Дример

камере испуганно переглянулись. А потом его гогот дупельский заело как на внезапно

испортившемся магнитофоне. Го-го-кх-кхе-ххы-кхоо…

36

0

Дупель пошёл пятнами, зрачки раскатились по сторонам, и он скоропостижно и очень по-

быстрому сыграл в ящик. То есть натурально скапутился. Склеил винты. Окончательно

отдуплился. И рухнул на пол, словно большой куль с несвежим фаршем.

— Ыть, — раздалось в камере.

— Вот и тудыть ему в Кудык! — догнало следом. — Как он тут всех достал! Молодца,

Попрыгаец! — Все сокамерники послезали с полок и захлопали по-братски Попрыгайца по

чешуйчатому плечу.

Но тот сел, окончательно поникнув хвостами, на свою кроватушку и посерел глазами в одной

точке на стене от безысходности. А между тем, события вокруг него стали вращаться с

немыслимым исходом и быстротой. Позвали кулаками в дверь тута же демона охранятельного,

чтоб труп убрали из камеры. А демон тревогу и поднял, мол, енто ж как же, и почему труп, и кто

его ухайдакал, и как посмели, и что за произвол на площадке. Ну, короче, неспортивно ему всё это

показалось. Бардак начался. Ор и крик. И внезапно очумевшая от воплей и ругани толпа

сокамерников вытолкала своей массой демона за дверь в коридор, да и сама следом вывалилась. И

на мгновение замерли, озираясь. Но лишь на мгновение. Потому как в следующий миг кто-то

заорал:

— Свобода! Беги, братцы!

И что тут началось… В общем бардаке, незаметно и тихо сжавшийся в комок Попрыгаец

скакнул вдоль плинтуса по тому коридору, а потом расправил затёкшие, вывернутые назад

коленки и прыгнул посмелей. Ну а затем и вовсе, развернув хвосты свои в обе стороны, сиганул

что есть мочи с доразбегом. Звон стёкол и грохот разлетающегося в стороны кирпича были ему

прощальными салютами. Только демоны зря изумлённо пялились на дыру с неровными

ободранными краями, что зияла нынче у них вместо окна в конце коридора. Попрыгайца уж и

хвосты простыли. Пэньг-пэньг…

Лучше гор могут быть только горцы!

Корабль качало у пристани, изрядно шарахая, ибо груз с него сняли, и теперь он, словно

скорлупка в борще, необременительно поплясывал на прибое волнительным сухариком. Слегка

посиневшему от морской тошнотворности Загрибуке было невмоготу и очень желалось

вывернуться наизнанку за борт. Башкирский Кот старался заболтать его недуг психологическим

сеансом трепотни о ненасущном:

— Дррруже, может, дойдём до камбуза и компотиком тебя увлечём?

— Ох…

— Ну, не знаю, если компот тебе в тягости, то можем в каррртишки перекинуться…

— Ох…

36

1

— Поймите, прррофессор, ваш мозг сейчас занят исключительно ненужным процессом

наблюдения за шатабельным от вертолётности телом. Нужно его срочно чем-нибудь увлечь!

— Что-то мне не до развлечений…

— А кто говорил о развлечениях? Я об увлечениях. Ну ты же увлекаешься наукой,

астрономией, физикой… Подумай. Какие есть у тебя ещё увлечения?

— Можно подумать, что у тебя есть какие-то увлечения кроме жратвы… — промямлил

Загрибука, и от мыслей о еде ему зажилось и вовсе дурно. Всё стало вокруг не совсем голубым, но

явно очень зелёным, как в песне поётся.

— Дык, кому астрономия, а кому гастрррономия. Тут же, сам понимаешь, каждому своё, —

хохотнул Башкирец.

— Вот-вот… А я сейчас о еде и думать не могу.

— Можно еду отложить в сторону вовсе как предмет обсуждаемости. Давай об искусстве

поговорим. Положим, ещё в детстве я увлекался фотографией… — Кот мечтательно закатил

зелёные монгольские окуляры. — Но потом мама отняла её у меня.

Загрибука покосился на кота. Тот склонил голову и прищурил глаз:

— Просто я исхожу острым приступом буддистского сострадания, глядя на тебя. Ещё немного

голодовки без антисоциального подтекста, так ты и ходить-то сможешь по палубе только при

попутном ветре.

— Компот, говоришь?

— И не просто говорю, а песни слагаю! — Башкисркий Кот подпрыгнул и клацнул челюстью.

— Держись за хвост и смело шагай за мной. Наша прекрасная Фрикудолька-сан сейчас и ныне же

сваяет тебе напиток богов из сухофруктов. И полегчает непременно! Вай, мандарррины,

витамины… Оскорбительная кислота… Глюконаты и бензоаты натрия… В общем, всё, что нежно

согреет душу, уважаемый! Никаких красителей, загустителей, замутнителей, откислителей…

Только натурпродукт! И улыбка товарррищей в придачу!

— Ох… — Загрибука, икая и тошнюкаясь, зашоркал по палубе, крепко вцепившись в хвост

Башкирского Кота. Помпон его шапки качался на ходу по сторонам.

Палуба была пуста. Пираты почти все сошли на берег в предвкушении береговых развлечений,

коих им демоны, как вы сами понимаете, могли предоставить в большом количестве и нужного

пиратсткого содержания. На корабле остались двое вахтенных в принудительной тоске

обязаловки, да вся наша туркоманда. И Башкирец не зря потащил Загрибуку на кухню, так как там