Слякоть

Теперь же, когда серая, промозглая реальность бушевала за окном, все выглядело наивной мечтой. Несусветной глупостью. Это не их жизнь, это «Трое из Простоквашино».

Утром Игорь как ни в чем не бывало уехал на встречу, а они собрали вещи и прыгнули в машину. Оставили дома телефоны, чтобы их не вычислили через сотового

оператора. Никаких звонков, никаких переписок в Сети, способных выдать их будущее местонахождение. За пару недель до побега, Оксана, словно героиня шпионского

фильма, проверила «Тойоту» на средства слежения. Она понимала, что ей светит обвинение в похищении детей (уж Игорь-то постарается), но готова была рискнуть.

Через девять часов пути они прибыли сюда. Но что дальше? Как дальше?..

Оксана вышла под дождь. За домом тонули в темноте двадцать соток деревенского счастья. Забора здесь не было, и сад с огородом уходили прямо в лес, где

под немыслимыми углами сгибались черные стволы, трещали и ломались сучья. Ветер трепал заросли в обломках теплицы, пытался вырвать кусты у времянки. Отражения

молний сверкали в залитых доверху бочках.

— Мам! — крикнула Лиза с крыльца. — Ты чего мокнешь? Давай домой, я чай заварила!

Сердце защемило. «Домой»... Лиза всегда была умницей. Как с такой помощницей можно думать о плохом?

— Иду, зая. Секундочку еще.

Да, проблемы будут, но Оксана готовилась. С собой у нее приличная сумма, год в деревне они протянут без проблем. Здесь же совсем другие расходы. В тридцати

километрах — райцентр со школами, больницами и магазинами. Еще ближе — другие деревни. Два раза в неделю сюда приезжает автолавка со свежими продуктами.

Дом крепкий, баня рабочая, дровяник забит до отказа. И в этой глухомани их никто не найдет.

Главное, что они вместе. Они вырвались. И они справятся.

Оксана поднималась по ступенькам, когда заметила силуэт под яблоней. Черный, сгорбленный, рогатый. Он стоял неподвижно, сливаясь с темнотой. Волна холода

ударила в шею сзади, лизнула спину. Оксана замерла, пытаясь вглядеться, разложить образ на детальки — понятные и объяснимые. Ветки, старый садовый инвентарь,

игры теней — вот и мерещится. Да еще дождь льет как из ведра, толком ничего не рассмотреть.

Силуэт будто бы качнул рогатой головой. Оксана влетела на терраску и заперла дверь на оба засова. Руки тряслись, сердцебиение барабанной дробью отдавалось

во всем теле. Оксана отодвинула старые занавески и оглядела двор с тропинкой в сад. Снаружи было пусто. Ветер слизывал влагу с пожухлой травы, над крыльцом

дрожала птичья кормушка. Чернота липла к окну и медленно просачивалась сквозь щели в раме. Но никто не преследовал Оксану. Не бродила в темноте рогатая

фигура, не хлюпали в раскисшей земле тяжелые копыта. Потому что суеверия оставались суевериями.

Они сидели за столом в гостиной и пили чай с вафельным тортом. Для детей тут все было в новинку, а потому интересно. И рукомойник с подставленным ведром,

и газовый баллон у плитки, и потрескивающие в печи поленья. Дождь не прекращался, морзянкой выстукивая на крыше таинственные сигналы. С потолка на тонкой

ниточке спускался паук.

В тепле разморило, свет прогнал страхи. Оксана клевала носом, едва понимая, что ей рассказывает Ромка. Она была вымотана, выжата досуха. Целый день за

рулем, целый день переживаний и сомнений. Она на секунду провалилась в сон, встретила там темную фигуру под яблоней и вынырнула обратно, чуть не свалившись

с табуретки. Сознание затухало, в голове гудело. Лиза приготовила ей кровать в спальне и помогла улечься. Оксана поначалу отпиралась, но в итоге сдалась

и залезла под одеяло. Она бы никогда не подумала, что столько счастья может принести простая возможность вытянуть ноги.

За окном ворчал гром, шумел лес. В соседней комнате перешептывались дети. Крохотную деревеньку накрывало ненастье. Оксана попрощалась с этим сумрачным

миром до утра и закрыла глаза.

Ей снилось, что у дома ходят.

Ей снилось, что их нашли.

Ей снилось…

Утро так и не наступило. Оксану разбудил крик Ромки и знакомый голос. Батя. Она выскочила в гостиную в чем была — в трусах и футболке.

— И-и-их ты! — обрадовался Батя, облизывая папиросу. — От и хозяюшка наша, красавица. Что дочка, что мамка — одинаково невесты! Хоть куда невесты!

На плече у него висело ружье, с куртки стекала вода.

— Вы что тут делаете? Где…

Хлопнула дверь, и в дом вошел толстяк в засаленной военной форме. Под руку он вел Лизу.

— Мам! — Она вырвалась и повисла на шее у Оксаны. Прошептала: — В туалет приспичило, а во дворе эти. Еще один снаружи, в машину полез.

Толстяк расстегнул бушлат, скинул кепку и взъерошил немытые патлы. Он напоминал перекормленного хряка. Пунцовую, покрытую черной щетиной морду венчал сломанный

нос-пятачок. На шее, будто две опухоли, терлись друг о друга лишние подбородки.

— Ну здрасьте, что ли, — сказал он. — Хорошая седня погодка, ага?

Оксана хлопала глазами, не в состоянии выдавить хоть словечко. Взгляд бегал от незваных гостей к детям, от голых коленок к измазанному шоколадом ножу на

столе.