Слёзы навий

Глаза Ники расширились.

Жрица потянулась к ней нитями тьмы. И дрогнула.

Сила ударила в спину. Огромная, черная, поглащающая ее собственную. Заставляющая не повиноваться ей. Она обернулась. Чужая тьма спуталась с ее тенью на полу, вбирая ее в себя.

— Жрец! — сумеречная заскрежетала зубами. — Темный! Живой! Не просто темный… — Она завизжала.

— Во — он! — двуголосый крик домовых заставил дом содрогнуться. Поглощенная рухнула на колени, подчиненная чужой воле.

— Во — он!

Хорь на плече Тихона злорадно щерился, хлопая лапами, словно в ладоши.

Чувствуя, как отрывается от нее собственная сила и уходит к жрецу, поглощенная, воя и выламывая себе кости, все же вскочила на ноги. С ненавистью зыркнула на всех и, подхватив подол балахона, огромными скачками кинулась из дома.

В шаге от порога оглянулась на бледную Нику.

— Мы еще встретимся, Верховная! — И бросилась к выходу.

В этот самый момент дверь открылась и вошла Аглая.

* * *

«Я всего на полчасика. Я вернусь. Мне нужно сказать, что я ухожу…»

Игнат смотрел с тоской.

«Кто они? Друзья? Родственники? Ты никому ничего не должна обьяснять!»

Аглая отвернулась, начала одеваться. Он схватил ее за руку, целуя пальцы. Она отпрянула, вырывая ладонь. Слишком резко и порывисто. Он так и застыл, смотря на нее. Аглая и сама не могла обьяснить, отчего ей вдруг захотелось уйти. Стыдно перед теми, кто ждал ее в лавке? Нет. На душе нехорошо. Тягостно. И после того как прошла первая радость, начала глодать душевная тяжесть. А еще маленькими искорками — недоверие. Она все же спросила о том, что ее волнует. Но ответ ее не успокоил. А может, все же стыдно? Она представила, как посмотрит на нее Тихон, покачает седой головой. Ника усмехнется молча, последнее время это у нее в привычке. А Тимир… Сердце сжалось. Вот оно. Ей отчего — то стыдно именно перед Тимиром. Но она ничего ему не обещала, ничего не должна. Он ей никто. Но он посмотрит осуждающе серыми пронзительными глазами, в которых черными воронками закружит тьма.

— Я пойду. — И вышла не оглядываясь.

* * *

— Вовремя пришла!

Аглая изменилась в лице. Женщина, устремившаяся к ней, была страшна. Испещренная глубокими бороздами кожа свисала с уродливого лица. Огромные полоумные, провалившиеся вовнутрь белесые глаза с бешенством смотрели на остолбеневшую на входе девушку. Поглощенная нервно засмеялась скрипящим голосом, растянула кривой рот и протянула к Аглае костлявую руку, выглядывающую из изодраного рукава балахона.

Хорек среагировал первым. Увидев Аглаю, зарычал и кинулся на нежить. Остервенело вцепился в протянутую руку. Поглощенная жрица взвигнула, махнула рукавом, стряхивая зверька, он раскачивался тряпочкой, рычал, но не отпускал. От Тимира к ней метнулась тьма. Поглощенная схватила хоря за хвост, оторвала от руки вместе с куском ткани и плоти и швырнула во тьму улицы, тот взвыл от боли. По руке жрицы заструилась темная густая кровь. Она устремила ненавидящий взгляд на Аглаю.

Слова жуткие, рвущие потусторонним визгом ушные перепонки, вылетели из перекошенного рта жрицы. Вокруг Аглаи все померкло. Воздух стал густым, болезненно сжались легкие, не давая дышать. От стоявшей в шаге поглощенной пахнуло смрадом. Аглая пошатнулась, кроме серой вонючей мглы она больше ничего не видела. Повинуясь неведомой силе, сделала шаг и протянула руку навстречу жрице.

Ничего нет. Ни мира, ни ее, никого вокруг.

Только мгла.

А в ней глаза, пылающие ненавистью и злобой.

Аглая сделала еще шаг.

В мозгу сверкнула иглой яркая боль.

Жуткий заговор поглощенной въедался в сознание, вытягивал его, подчиняя себе. Аглая сжала голову руками.

— Не смей! — голос Тимира рявкнул совсем близко. И нежить взвыла.

Болью стукнуло в виски Аглаи и тут же отпустило. Но тело продолжало дрожать.

— Тимир! — голос едва слышный, глухой. — Не надо!

Тьма взвилась смерчем, вышвыривая из дома обоих домовых. Пронзительно закричала у стены вжатая в нишу Ника. Поглощенная завопила и кинулась в открытую дверь, расплываясь на бегу в черную вязкую тень.

Аглая пыталась хоть что — то увидеть сквозь мрак. Дрожа всем телом, шагнула вперед на качающихся ногах.

— Остановись, Тимир! Ты не совладаешь! Остановись!

— Аглая! — Не голос, шепот тьмы, свист потустороннего вихря.

— Остановись! Хватит! Она ушла!

Руки нащупали тело Тимира. Аглая обняла его и содрогнулась, чувствуя, как глаза разом застлали накатившиеся слезы. Тимир — холодный, не дышащий, стоял посреди комнаты, а вокруг бесновала и кружила тьма.

— Тимир! — вдохом в лицо. Ощущая, как окатило все тело жаром, а в голове вспыхнул свет, словно яркое солнце, разгоняющее тьму. И тьма застыла. Постояла минуту стеной, отрезая Аглаю, обнимающую Тимира, от мира и осыпаясь прахом.

Аглая вместе с телом Тимира рухнула на пол.

Тихон ворвался в дом, тяжело дыша, второй домовой вошел, хромая, сокрушенно обвел лавку взгялдом и, крутанувшись, пропал.

Аглая заставила себя открыть глаза и поднять голову. Она лежала, вцепившись в плечи Тимира, на сером лице его расплылись темные круги.

— Он умер? — сдерживая зубную дробь, подошла Ника.