Слезы богов

– Если Вася не смог уговорить Тихона, посмотрим, как сложится беседа между майором Беляковским и краснофлотцем Маркиным.

Затем он хитро улыбнулся и приказал построить всех выпускников для поздравления и напутственного слова.

Возбужденный Тихон помчался со справкой об окончании курсов прямиком к Эдуарду Павловичу. Одноногий сосед очень сожалел, что полгода отсрочки нисколько не изменили позицию Тихона. Расчет был на то, что парень увидит, сколь сложна, важна и ответственна работа гидрометеоролога, поймет, что, работая головой, можно принести Родине существенную пользу и что приносить эту пользу можно начать уже сейчас, не дожидаясь 18-летия. Однако его надежды не оправдались. Блеск в глазах Тихона был еще ярче, а вот аргументов в запасе у Эдуарда Павловича уже не было. Надо было держать слово. Без особой надежды на успех он решил напоследок еще раз проверить молодого упрямца на крепость:

– Ты спешил окончить школу, спешил поскорее окончить курсы, теперь спешишь на фронт. Тебе может показаться, что ты торопишь жизнь. На самом же деле ты торопишь свою смерть, сынок.

Тихон только шире улыбался. Он прекрасно понимал, что сосед – человек слова. Справка, что парень сжимал в руке, была его путевкой на фронт, и он ее честно заслужил. Верный своему слову, Эдуард Павлович принял его в формируемую из гражданских жителей Мурманска команду добровольцев. Уже на следующий день юношу переодели в военную форму и вместе с другими добровольцами направили в учебный отряд, расположенный неподалеку от города. В воинской части не было ни мамы, ни Таи, вообще не было никого из знакомых. Жизнь с чистого листа! Жизнь в военной форме! Жизнь военным! Жизнь военным в военное время! Вечерние фантазии наконец-то обретают реальные очертания, наполняются содержанием, получают физическое воплощение. Война! Она теперь так близко, почти осязаема и так желанна. Держитесь, фрицы!!!

Однако не прошло и суток, как восторг сменился разочарованием. Выяснилось, что ни на какой фронт никто из части пока не едет, что двум сотням добровольцев за месяц только предстоит стать воинами, после чего они принесут присягу и только после этого отправятся на фронт. Это был замкнутый круг. Сперва учеба в школе, затем – учеба на курсах, и вот теперь, когда Тихон добился своего и стал военнослужащим, он снова оказался за партой. Вместо окопов ему и его товарищам пришлось изучать, какие бывают гранаты, какие бывают винтовки и на какую дальность поражает врага миномет. Моряки ускоренно изучали строевую подготовку, много занимались физкультурой. Приходилось учить и уставы. Несколько раз учебную роту вывозили на стрельбище, где в числе прочего каждому моряку дали бросить учебную гранату.

Занятия проводились в стылом бараке. Порой, когда тело промерзало, а руки коченели, Тихону вспоминался уютный класс, в котором проходило обучение на курсах. Моряк решительно гнал от себя такие мысли. Не об этом ли стылом бараке он мечтал последние месяцы? Каждому моряку были выданы тетрадь и карандаш. Соседями по учебной скамье были уже не благородные девицы из гидрометслужбы, а полные решимости бить врага ребята из морского порта и с других предприятий города, с судов гражданского флота или такие же, как он сам, приписавшие себе возраст вчерашние школьники. Как-то в очереди на полевую кухню парни покрепче, державшиеся группой, оттеснили Тихона, из-за чего он оказался в очереди на несколько человек дальше. Тут вспомнилась Тая. Ее можно было в глаза называть дурой, и она ничего кроме «дурак» ответить не могла. Тут не пообзываешься. А обзовёшься, так никто и разговаривать не будет. У портовых грузчиков разговор короткий. Тихон утешал себя, что в воинских и в мужских коллективах вообще так бывает. Все тут парни что надо. Следует просто обзавестись друзьями.

А вот офицеры, по мнению Тихона, снова подвели. Что в гидрометслужбе были недоделанные, что здесь какие-то странные. Командир учебной роты, офицер в звании старшего лейтенанта, был без одного глаза. Преподаватель огневой подготовки заикался так, что не мог связать двух слов. Старшина роты вообще был без одной руки по локоть, что, однако, не мешало ему наводить ужас на подчиненных и поддерживать в коллективе железную дисциплину. Больше всех Тихону запомнился начальник тыла учебного отряда. Вся левая сторона его тела была обожжена так, что при входе на камбуз от одного только его вида у многих пропадал аппетит, хоть есть после занятий хотелось очень сильно. Люди, опаленные и покалеченные в боях, приносили Родине пользу, как могли. Не в силах держать оружие, они готовили достойную смену, пополнение. На своих постах эти люди, прошедшие через ад войны и лишившиеся на ней здоровья, были в сто крат ценнее вышколенных небитых офицеров. Эти-то знали, что к чему, знали, как и чему учить.