Слепцы

Но дальше бежать не получилось – три или четыре тени выскользнули из-за деревьев наперерез Полозу и Хорьку. Полоз рванул из ножен меч, рубанул воздух перед собой, Хорек выставил перед собой рогатину и стал слева от него.

– Не повезло, – пробормотал Полоз.

Можно было попытаться бежать к реке, но слишком легко двигались противники, слишком быстро настигли ватажников.

– Еще трое сзади, – сказал Хорек и повернулся лицом к новым врагам.

Он не боялся. Было понятно, что сейчас он умрет. Но не побежит.

Противники приближались бесшумно, словно скользя над снегом. Только легкий, еле слышный шорох. Черные пятна, похожие на людей.

Полоз снова взмахнул мечом, рассек со свистом воздух.

«Они убили Дылду стрелой в кромешной темноте, – вспомнил Хорек. – А тут, на открытом месте… Почему они тянут? Хотят взять живыми? Чтобы потом замучить?

Сколько до них? Десять шагов? Пять?»

Полоз наклонился и вытащил левой рукой из-за голенища нож. Взмахнул мечом, отвлекая внимание, а левой рукой, снизу, бросил нож. И прыгнул вперед, чтобы добить раненого. Он так делал раньше. Противник не мог заметить ножа и не мог отбить его на таком расстоянии или уклониться. Нужно было только дотянуться до него, ударить мечом, а потом с разворота…

Противник не мог увернуться. И отбить не мог. Но отбил. Лезвие меча, описав дугу, отбросило нож в сторону и встретило налетающего Полоза. Снизу вверх, через горло в голову.

Полоз даже не вскрикнул, умер, прежде чем упал.

Но Хорек этого не видел, он швырнул рогатину в ближайшее черное пятно, выхватил правой рукой кинжал из-за пояса, а левой из-за голенища нож.

Рогатина упала на снег, никого не задев. Хорек стиснул зубы и, не зная, что остался один, что Полоз уже не дышит, пригнувшись, бросился вперед, целясь в ноги.

Удар на голову обрушился сверху. Перед глазами что-то сверкнуло, и все исчезло.

Глава 9

Хорек пришел в себя от холода. Не открывая глаз, долго лежал, прислушивался. Фырканье лошадей, отдаленные голоса. Хриплый голос спрашивал, скоро ли в путь, а молодой звонкий отвечал, что все уже готово, и обоз тоже, осталось только дозорных дождаться.

Хорек попытался понять, где сейчас находится: пахло овчиной, лошадьми, тянуло дымком. Правой щекой, на которой лежал, Хорек почувствовал холстину, но под ней шуршала солома. Или сено, он не мог разобрать, да особо и не старался. Пальцы рук шевелились, а вот сами руки что-то крепко держало в запястьях. Не веревка – руки не затекли.

Итак, он жив и связан. Лежит на соломе. Он жив. Связан, но кляпа во рту нет. И он жив. Полоз умер. И Дед, наверное… И Дылда… А он – жив. В затылке копошилась боль, ночью его ударили… Но он все равно жив.

Хорек осторожно приоткрыл глаза – серая пелена. Непонятные светлые пятна. Хорек поморгал, пытаясь восстановить зрение. Потом сообразил, что его чем-то накрыли. Овчиной и накрыли. Не плотно, чтобы не задохнулся. Шерсть защекотала лицо, полезла в нос, когда Хорек попробовал повернуть голову к свету, в затылке усилилась боль, а рассмотреть ничего не получилось – только свет. И, кажется, небо. Длинные пряди черной шерсти на ярко-голубом.

Залаяла собака, кто-то прошел мимо Хорька, скрипя снегом.

Раздался крик: уже знакомый хриплый голос орал на какого-то растяпу, не умеющего толком кобылу запрячь. Послышался звук оплеухи.

И снова – лай собаки. И не одной. Несколько здоровенных собак надрывали горло неподалеку. На них прикрикнули, щелкнула плеть, взвизгнула собака, и лай прекратился.

Долгий протяжный скрип, двойной. Открыли ворота. Дробно простучали копыта. Один конь, второй.

– Помогите! – напряженным голосом сказал кто-то совсем рядом с Хорьком.

– Эк тебя угораздило! Глубоко вошла?

– Да нет, кажись, под самой кожей. Я заметил, пригнулся. Если бы не это – получил бы стрелу в бок… Да осторожнее ты… – человек застонал. – Не тяни.

– Придется резать тулуп.

– Режь.

– Да что вы тут возитесь, в дом идите. И скорее! Мало ли чем стрела может быть намазана! – вмешался третий голос. – Что на дороге?

– На дороге… На дороге пусто, – сказал раненый. – До самого моста – пусто. Люди из города мало едут. А вот как назад двинулся, кто-то стрелу из лесу и пустил. Я и не заметил, кто. Только пригнуться успел…

– В дом иди. Быстренько только, понять хочу, ты с дозором пойдешь или кого другого посылать.

– Я…

– В избу, стрелу вынуть и перевязать. Потом скажешь.

Этот третий голос звучал уверенно. Рык похоже говорил, когда раздавал приказы ватажникам. Такому голосу возражать не хочется. Привык человек приказывать, сразу понятно.

– Выезжаем?

– Да, – ответил уверенный голос.

– А как же лучник в лесу? Может, прочесать?

– Мы не можем мешкать. И так из-за погоды потеряли два дня.

– А лучник?

– Ночью нужно было его брать, чего охрана прозевала?

– Четыре человека, четверо саней… Эти свистели, предупредили, наверное…

– А сами вы понять не могли, что эти, убегая, свистели не просто так? Не могли сообразить? Ладно охрана – они об этом не думали, им это не нужно, но ты? Ты же мог сразу отрядить десяток темных на поиски? К утру все бы и очистили… А теперь… Сам пойдешь в лес?

– Возьму свой десяток…