Слепцы

На Дашу он произвел неизгладимое впечатление. Дом, конечно. Хотя и Сергей тоже. Но я не в претензии. Даша, даже засыпая, бормотала: «Как здесь здорово! Как здесь здорово!» Я тоже не мог сдержаться и ходил следом за Брянцевым с приоткрытым ртом.

Конечно, построил этот каменный муравейник не он. Такой труд не под силу никому. Сергей расхохотался, услышав вопрос Дарьи: «Сколько лет вы все это строили?!» Он ничего не строил. Просто нашел это место во время одной из вылазок в пещеры. Этот лабиринт из маленьких залов показался ему удобным для жизни, и Брянцев двенадцать лет не покладая рук трудился, превращая его в настоящий королевский замок. Заваливал лишние ходы, латал дыры, расчищал завалы, мешавшие ходить, стирал пыль… Да и чем еще ему было тут заниматься?

«Терпение и труд все перетрут» – таков его девиз. Он вытесывал эти светильники и табуретки, даже не предполагая, что они могут кому-то пригодиться. И сейчас наш радушный хозяин весь светится и сияет от счастья.

Впрочем, был в ходе экскурсии один грустный момент. Он показал мне и Даше штольню, по которой сам спустился сюда. Точнее – свалился. Где-то там стоят заброшенные пыльные «тренажеры», в которых мы прожили двадцать лет. Я, Света и Герман Буданов. Тоже мной убитый, между прочим… Два трупа на моей совести. Две оборванные жизни. Много это или мало? Черт его знает. Скорее, много. Но грусть, охватившая всех нас у этого колодца, быстро развеялась, стоило мне, Даше и Сергею Ивановичу вернуться в дом. Дом, в котором звучат голоса и тихий смех. Дом, в котором раздаются шаги.

Живой дом. Наш новый дом.

Сергей Брянцев счастлив. И я счастлив. Я люблю, я любим. Маленький подземный народ, ставший для меня одной большой семьей, спасен. К тому же я встретил того, кто поможет мне разобраться в тайнах, скрывающих мое утраченное прошлое…

«Погоди радоваться, – нашептывает внутренний голос, – впереди разговор с Арсом».

Да. Арс. Осталось решить эту последнюю проблему. Тогда все наладится.

* * *

Разговор с Арсом мы решили не откладывать. Точнее, на этом настояла Дашка. Я просил хотя бы пару дней, чтобы собраться с мыслями, подобрать слова. Я волновался… Да что там «волновался». Я боялся. Боялся, что буду выглядеть, как полный идиот. Боялся, что Арс убьет меня. От одной мысли, что мне придется сказать Арсу: «Я люблю Дашу», у меня начинался такой мандраж, что все слова наглухо застревали в горле. Дело осложнялось тем, что Арс нем. Ну как разговаривать с тем, кто не ответит?! Пойму ли я его жесты?

– Нет уж. Никакой отсрочки, – оборвала мои мольбы Дуся. – Чем дольше будем тянуть – тем хуже, поверь. К такому готовым быть нельзя. Даже если заранее речь приготовишь и заучишь, все равно все пойдет не так. Иди, Герман.

И я пошел…

Дашу брать с собой не стал. Пусть решаться должна была и ее судьба тоже, пусть она лучше всех понимала его жесты, я чувствовал: это чисто мужской разговор.

Думаю, Арс сам все понял, когда Даша не кинулась к нему в объятия, увидев живым и невредимым, а расплакалась. Но одно дело – догадываться, и совсем другое – услышать жестокую правду прямо, в лоб.

Разговор состоялся в одном из отдаленных помещений дома. Лишние уши тут ни к чему. Я специально попросил Сергея Ивановича отвести нас туда, где никто не сможет подслушать. Зачем – не объяснил, только Брянцев и сам все понял. Не знаю, каким образом, но понял. Не иначе, мысли мои прочел. Сергей Иванович не задал ни одного лишнего вопроса. Поставил на стол светящийся гриб в каменной подставке, пожал на прощание руку и ушел, предварительно заложив каменной глыбой узкий коридор, ведущий в потайную комнату.

И вот, я сижу напротив Арса и говорю. Говорю прямо, как на духу. Не юлю, не пытаюсь ничего смягчить. Я сразу решил: чему быть, тому не миновать. Так уж лучше честно, откровенно выложить Арсению Петровичу всю историю от начала до конца.

Я сознаюсь, что связь наша началась не вчера. Говорю, что мы любим друг друга. Что мы хотим быть вместе. Что врать ему и встречаться тайно, на людях делая вид, будто ничего у нас нет, глупо и гадко.

О том, что мы считали их всех мертвыми, даже упоминать не стал. Я вообще не оправдываюсь, а просто излагаю факты. Говорю, а параллельно стараюсь, насколько позволяет тусклый свет от гриба, следить за его мимикой, за каждым его движением. Увы, это мне мало что дает: Белый Барс окаменел. Ни один мускул не шевелится на его лице. Даже глаза, казалось, остекленели.

«Будет ли вообще ответ, или он так и останется сидеть, словно изваяние?» – размышляю я.

И вот я заканчиваю.

Арс сидит, не шевелясь еще с минуту, а потом – я едва замечаю молниеносное движение, но сделать ничего не успеваю – со страшной силой бьет меня в челюсть.

От удара я кубарем лечу на пол. Крак! В глазах вспыхивают фонтаны искр. Это я «удачно» приложился головой.

Оглушенный, почти ослепленный я лежу на полу. Пытаюсь сгруппироваться, чтобы новые удары Арса нанесли меньше повреждений. Я вполне мог ожидать, что он изобьет меня до полусмерти. Но секунды шли, и ничего не происходило.