Слепой. Операция «Атлантический циклон»

– О чем?

– Это ты мне должен сказать. А если память у тебя хреновая, мы ее сейчас освежим. Давайте, пацаны.

Братва действовала традиционно, по старинке. С китайца содрали одежду, уложили на живот и прижали к спине раскаленный утюг. Бедняга заорал от чудовищной боли. Витим склонился над ним:

– Ну как, начинаешь вспоминать?

– Я ничего не знаю, вы меня напрасно мучаете. У нас с Шаном совсем другие разговоры.

– А ты подумай. Время у нас есть, электричество тоже. Даю тебе маленький шанс избавиться от мучений.

Но все мысли китайца вытеснил животный страх. Он с ужасом смотрел на человека, держащего утюг, и вздрагивал при его малейшем движении. Витиму надоело молчание пленника и он подал знак. Вновь по комнате разнесся запах горелой плоти и отчаянный вопль китайца.

– Ори сколько влезет, здесь никто не придет тебе на помощь. Лучше вспоминай, целее будешь.

И китаец вдруг вспомнил. Возможно, пытки на самом деле обостряют ум и память. Да, Шан однажды проговорился. Потом он сильно пожалел об этом, но тогда ему надо было с кем-то поделиться своими проблемами. И сказано-то было совсем ничего, вскользь, о неких соотечественниках, прикрывающих бизнес Гунсуня силовыми методами.

Пленнику отчаянно не хотелось выдавать своего друга, и он решил придумать другую версию, но для этого требовалось время, а Витим, утомленный очередной паузой, зло бросил своему костолому:

– Давай!

– Я, кажется, вспомнил! – тут же воскликнул китаец.

– Погоди, – остановил Витим человека с утюгом и повернулся к пленнику. – Давай, выкладывай.

– Как-то Шан мне сказал о людях, приехавших из Китая. Этим людям поручалась любая грязная работа, которая могла понадобиться Гунсуню.

– Кто они такие, где живут? – напористо спросил Витим.

– Я не знаю. Шан потом сильно жалел даже о тех нескольких фразах, которые у него вырвались. Просто в тот момент ему очень хотелось выговориться.

– Вот сейчас я тебе верю. Осталось решить единственный вопрос: что мне выгоднее, живой китаец со следами пыток или мертвый китаец, тело которого никто не найдет?

– Я буду молчать, как рыба! – заверил пленник.

– А куда ты денешься? Если проболтаешься Гунсуню, он перестанет с тобой дружить. Это в лучшем случае. А в худшем к тебе явятся те самые люди, о которых ты мне рассказал. И одним китайцем в нашем городе станет меньше. Тебе нравится такой расклад?

– Мне он совсем не нравится, я буду молчать, – повторил пленник.

– Ты знаешь, я почему-то тебе верю. Я бы с удовольствием сделал булочнику пакость, лишив его хорошего друга, но живой ты мне выгоднее. Если те самые люди, приехавшие из Китая, умеют шурупить своими бестолковками, твое исчезновение их насторожит. А это будет очень хреново. Пацаны, развяжите его.