Слепой. Один в темноте

Чтобы не висеть над душой у человека, занятого ответственной работой, он отошел в сторонку, споткнулся, едва не обрушив сложную и шаткую конструкцию из как попало сложенных друг на друга жестяных корпусов системных блоков, разнокалиберных книг и грязной посуды, и во избежание новых инцидентов остановился, разглядывая висящий на стене портрет Ганди. «Пацифик» на окошке, Ганди на стене, размалеванный камуфляжными пятнами холодильник, камуфляжные же штаны, в которых щеголял сам Кришна, лежащая на шкафу ржавая солдатская каска со страшной пробоиной над левым виском и приколоченный к другой стене «шмайссер» без затвора, тоже ржавый, – все это могло многое рассказать о внутреннем мире Кришны, таком же непроходимо запутанном, сложном и основательно замусоренном, как и его квартира. «Не тронь меня, и я тебя не трону», – это лозунг по праву должен был занимать почетное место над входом в берлогу компьютерного гения. А не было его там, наверное, потому, что Кришна в нем не нуждался: эти слова были крупными буквами написаны прямо у него на лбу.

– Ну, ты где? – приглушив музыку, окликнул его Кришна. – Иди, полюбуйся.

Глеб удивленно приподнял брови: как, уже? Ему еще живо помнились первые появившиеся в Москве компьютеры с их куриными мозгами и микроскопической памятью, и быстродействие нынешних электронных монстров, даже если они были желтой сборки, время от времени все еще застигало его врасплох. Впрочем, Кришна, как и все его коллеги, высказывался об этом самом быстродействии весьма пренебрежительно, и Глеб с ним не спорил: тут, как и в случае с «деткой», Кришне было виднее. Эта территория принадлежала ему и ему подобным, а все прочие, в том числе и Глеб Сиверов, были здесь кем-то вроде землепашцев из позапрошлого века, которые, крестясь и разинув от изумления волосатые рты, бродят вокруг стоящего под парами паровоза.

На мониторе теперь красовалась физиономия мужчины лет тридцати. Она немного смахивала на фоторобот – правда, очень качественный, каких пока не умеют и вряд ли скоро научатся делать в милиции. Так, по мнению компьютера, должен был выглядеть повзрослевший на двадцать лет Валерий Торопов.

– А почему лысый? – спросил Глеб.

– А чтобы не вводить тебя в заблуждение, – ответил Кришна. – Прическу я ему могу пририсовать любую. – Эти слова сопровождались щелчком мыши, и лысый гражданин на экране мгновенно обзавелся волосами до плеч а-ля поздний Джон Леннон. Еще пара щелчков добавила к портрету бородку и усы, сделав его окончательно неузнаваемым. – Так лучше?

– Нет, – сказал Глеб, – не лучше. Спасибо, я все понял, убери.

Новый щелчок мышью вернул портрету прежний вид.

– Распечатать? – спросил Кришна.

– Обязательно. И электронная копия тоже не помешает.

– Флэшка есть?

Глеб вынул из кармана и отдал ему дисковый накопитель.

– Кстати, – ни на что особенное не рассчитывая, все-таки решил рискнуть он, – там, на флэшке, есть пара фотографий. Ты не мог бы сравнить их со своим шедевром?

– Раз плюнуть, – заявил компьютерщик.

Фотографий на съемном носителе было не пара, а целых восемь штук. На всех был запечатлен один и тот же человек – правда, в разных ракурсах. Это был капитан российской армии – судя по эмблемам, артиллерист, – в выходной форме. Козырек украшенной двуглавым орлом фуражки был низко надвинут на лоб, глаза прятались за большими, в старомодной пластмассовой оправе очками, а под носом топорщилась щеточка густых черных усов. Согласно рапорту группы наружного наблюдения, артиллерист был единственным, кто на протяжении истекших суток проявил некоторый интерес к брошенной в полуквартале от зала, где проходила церемония прощания с адвокатом Фарино, серой «девятке» с фальшивыми регистрационными номерами. Интерес этот выглядел праздным – капитан просто бегло осмотрел машину, как будто прикидывая, не купить ли себе такую же, и спокойно пошел своей дорогой. Тем не менее, его сфотографировали – просто на всякий случай, – и один из агентов проводил его до станции метро.

Федор Филиппович, которому поступил рапорт вместе с фотографиями, переслал все это добро Глебу по электронной почте, явно не сочтя его достойным своего генеральского внимания. Намек был достаточно прозрачный: если тебе делать нечего, разбирайся в этой чепухе сам, а меня уволь. Да и тебе, между прочим, не мешало бы вплотную заняться порученным делом…

Кришна перебросил фотографии в память компьютера и взялся за дело. Как и в первый раз, много времени это не заняло, и вскоре с экрана на Глеба смотрели две физиономии, похожие, как братья-близнецы. Правда, отличия все же имелись. Созданный компьютерной программой виртуальный Валерий Торопов выглядел как постоянный клиент опытного и высокооплачиваемого косметолога, а «капитан» казался чуточку более побитым жизнью. Но Глеб не усмотрел в этом ничего странного: нарисованный компьютером образ был идеальным, он не учитывал житейских передряг, страстей и вредных привычек, постепенно, год за годом, гравирующих свои автографы на человеческом лице.