Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии

После долгих запирательств и раздумий он все же вспомнил об одном случае. Примерно в двадцатых числах августа Гюэ пришел к нему и спросил, не знает ли Рюэ кого-нибудь, кто немного разбирается в динамите. Он купил в Сет-Иле земельный участок, и ему нужно выкорчевать пни. При этом он, Рюэ, вспомнил одного своего клиента, Овида Кота из Чарлзбурга, который уже двенадцать лет работает с динамитом на строительстве дорог. Только он назвал имя Кота, как открылась дверь и в мастерскую с испорченными часами в руках вошел сам Кот. Невероятный случай! Гюэ поговорил с Котом о динамите. Это все, что Рюэ слышал о динамите в связи с именем Гюэ. Инспектор спросил Рюэ, не приходилось ли ему когда-нибудь монтировать часы в электрический взрыватель. Рюэ с недоверием ухмыльнулся и спросил, как могла Белеку прийти такая мысль в голову.

А через несколько минут Женере Рюэ вспомнил еще один случай, который, как он утверждал, тоже неожиданно пришел ему в голову. В конце августа или в начале сентября Гюэ опять был у него. Гюэ дал ему в тот раз будильник и попросил просверлить дырочку слева' под цифрой двенадцать. При этом он объяснил, что с динамитом дела продвигаются и что теперь он занят созданием электрического взрывателя. После того как дырочка была просверлена, Гюэ исчез, а неделю спустя произошла катастрофа.

Оба воспоминания произвели на инспектора странное впечатление. Он стал подозревать, что Рюэ, хладнокровно обдумав обстановку, решил кое в чем сознаться добровольно, чтобы снять с себя более серьезные подозрения. Детективы, которые ездили в Чарлзбург, сообщили, однако, что Овид Кот подтвердил показания Рюэ и добавил, что отговаривал Гюэ от какого бы то ни было применения динамита. Но недоверие Белека не рассеялось, и он решил обыскать мастерскую Рюэ и посмотреть, не удастся ли найти следы работы над взрывателем. Он попросил приехать в Квебек Франшера Пепена и Бернара Пекле. Когда инспектор и ученые прибыли на квартиру Рюэ, хозяина не было дома. Дверь им открыла его свояченица. Таким образом у пришедших была возможность работать без помех. Обыск длился уже час и казался безуспешным, когда Пепен и Пекле наткнулись на безобидно выглядевший кусок волнистого картона, на который сотрудники уголовной полиции не обратили бы никакого внимания. Картон был поврежден во многих местах и обнаруживал так много странных для часовой мастерской черных наслоении, что они решили тотчас поехать в Монреаль и исследовать его в лаборатории. Там поставили опыты с капсюлями взрывателя из меди, наполненными азидом свинца, и с капсюлями из алюминия, наполненными гремучей ртутью. Вокруг взрывающегося капсюля они установили своего рода кулисы из волнистого картона. При взрыве маленького капсюля волнистый картон принимал на себя небольшую взрывную волну. После этого ученые исследовали возникшие при опытах наслоения на картоне, и выяснилось, что отложения, возникавшие при взрыве медного капсюля, наполненного азидом свинца (подобный капсюль был использован при взрыве самолета), точно соответствуют отложениям на волнистом картоне, обнаруженном в квартире Рюэ. Не оставалось сомнений, что Рюэ испытывал различные капсюли взрывателя и использовал волнистый картон для ограждения от воздействия взрыва.

Как только Белек получил это известие, он тотчас предъявил результаты расследования Рюэ. Белек не церемонился больше с „больным" и так насел на него, что тот признался в изготовлении взрывателя с часовым устройством и в том, что вместе с Гюэ испытывал его у себя на кухне. Плача и ссылаясь на свою беспомощность и слабость, Рюэ сказал, что боялся сознаться в создании взрывателя с часовым устройством, потом! у что не хотел, чтобы его считали сообщником Гюэ в страшном преступлении. Он клялся, что Гюэ принес ему все для изготовления взрывателя и уверял, что взрыватель ему нужен для сельскохозяйственных работ в Сет-Иле. Правду он узнал уже после авиакатастрофы, когда Гюэ явился в его мастерскую и, угрожая, заявил: „Смотри у меня. Если ты что-нибудь сообщишь в полицию о работе, которую для меня выполнял, то будешь иметь дело со мной".

И что бы Белек ни думал об истинной роли Рюэ и его сестры Маргариты Питр в этой истории, ни Рюэ, ни его сестра в последующие месяцы ни на йоту не изменили своих показаний. И нельзя было доказать, что они лгут, потому что Гюэ тоже неизменно отрицал свою вину в смерти жены. Чтобы разоблачить истинную роль Маргариты Питр и ее брата Рюэ, Гюэ пришлось бы признаться в совершенном им убийстве.