Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии

Так обстояло дело с исследованиями в Чок-Ривере, когда Франсис Керр, тем временем вернувшийся в Оттаву, получил для исследования волосы по делу Бушар из Саквилла. Сначала он пытался установить характерные особенности присланных волос обычным путем. Позднее он сам докладывал: „В данном случае в распоряжении исследователя находились достаточно большие количества обеих известных проб волос (Бушар и Фоллмена), но с места преступления имелся один-единственный волосок. Сравнение известных проб волос выявило, что они очень похожи, при микроскопическом исследовании совпали по всем характеристикам. Из-за этого задача исследователя очень усложнилась… И действительно, определение принадлежности единственного волоска, весившего едва ли миллиграмм, представляло трудности, какие вообще могут встретиться при микроскопическом сравнении волос. Керр поехал с пробами в Реджайну, чтобы подвергнуть их исследованию в тамошней лаборатории Королевской канадской конной полиции. И только к концу июля пришли к выводу, что отдельный волосок не может принадлежать Гаэ- тан, зато может принадлежать Джону Фол- лмену. Однако характеристик, свидетельствовавших о совпадении отдельного волоска с волосами Фоллмена, было так мало, что Керр предложил инспектору Мейсо- ну-Руку, который к этому времени стал начальником лаборатории в Оттаве, проверить результаты микроскопических исследований путем нейтронного активационного анализа. Так как вообще еще ни разу не проводилось криминалистическое исследование волос подобного рода, то инспектор Мейсон-Рук связался сначала с назначенным уже обвинителем по делу Фоллмена, Аль- бани Робишо, чтобы получить его согласие.

Если из лабораторий в Оттаве, Реджайне и Чок-Ривере снова вернуться в Нью-Брансуик и изучить результаты расследования, проведенного за это время по делу Фоллме- на, то можно легко себе представить, что решение обвинителя будет гласить: да, виновен! Что же касается самих расследований, то с 14 мая они почти не продвинулись ни на шаг. В тот вечер в больнице „Виктория Паблик" в Фредериктоне, когда корпорал Гонгас нашел отдельный волосок, доктор Брандсон установил, что девять колотых ран в груди и спине Гаэтан Бушар нанесены острым режущим инструментом типа охотничьего ножа. Хэтирингтон и Лапуант сделали все возможное, чтобы найти орудие преступления. Они установили одного свидетеля, Лоренса Бутола, который одно время был приятелем Фоллмена и за две недели до убийства брал у него напрокат „Понтиак". В одном из карманов на чехле машины он видел большой охотничий нож. Это было единственным упоминанием об оружии, которое бесследно исчезло. Экспертизы Роланды Андре Руан в Саквилле доказали, что осколки лака с места преступления по своим химическим и физическим показателям полностью совпадают с пробами лака, которым окрашен „Понтиак" Фол- лмена. Нельзя, однако, исключить возможности, что осколки принадлежат какой-нибудь другой машине с таким же покрытием. Следы красной краски на шоколадке, по мнению химика, являются следами губной помады, но она не смогла доказать, что это губная помада Гаэтан Бушар. Имелось слишком много губных помад такого сорта.

Как ни странно, но никто не поинтересовался микроследами волокон, и эта важная область исследований выпала. Отпечатки следов шин, сделанные в штольне, не представляли ценности, так как не имели достаточно характерных особенностей, позволивших бы доказать их идентичность с изношенными покрышками машины Фоллме- на. Провалились и все попытки установить одежду, которую Фоллмен носил 13 мая. Ни Хэтирингтон, ни Лапуант не сомневались, что Фоллмен ее сжег, но доказательств не было. Даже Бланш Арсено и Марсель Годро, которых Фоллмен отвез домой, не могли точно вспомнить, какой на нем был костюм, а фермер Босс заметил только лицо Фоллмена, но не одежду.