Следы на воде (СИ)

       Ты в обморок упала, сообщил он. Это грипп, Алька, он всегда так резко начинается. Ты не беспокойся.

       Угу, кивнула Алина, с ужасом осознавая присутствие в комнате кого-то еще, очень близко, почти вплотную. Если бы можно было свернуться клубочком и спрятаться от него под одеялом

       Выпей. Это аспирин, хороший, немецкий.

       Не могу, прошептала Алина, чувствуя, что при малейшем движении мир начинает вращаться и скользить куда-то вниз. Миш, я сесть не могу, меня мутит.

      Лекарство надо выпить, не замедлил вмешаться Узиль. Тебе будет немного легче, правда. Пей же!

       Давай я тебя с ложечки напою, предложил Миша.

      Алина кивнула и через силу, в семь приемов проглотила аспирин. Потом она свернулась под одеялом, подтянув ноги к подбородку, и, как бывало в детстве, попросила:

       Почитай мне, пожалуйста, что-нибудь хорошее.

      И Миша стал читать ее любимого Кузнеца из Большого Вуттона. Иногда принимался звонить телефон, и тогда он выходил в коридор и отрывисто бросал в трубку: Нет, не приду. Не ждите меня. Проблемы, да. Мишу, прирожденного тамаду, ждали сокурсники на очередной пирушке.

      Алине очень хотелось признаться, что ей плохо вовсе не из-за гриппа, а от того, что она слышит голос в голове. Зарывшись в одеяло, словно в нору, она с каким-то вязким равнодушием думала, что сошла с ума и деваться теперь некуда. Рано или поздно она будет биться в мягкие стены психбольницы, кричать и пытаться хоть где-то укрыться от тихого голоса, от присутствия Узиля.

      На улице пошел дождь. Миша читал про волшебную страну, а по стеклу ползли капли, и за окном было сумеречно, грустно и уныло. По углам, за шторами густели тени, росли и шевелились. Смеркалось.

       Скоро мама придет, сказал Миша, и тогда Алине внезапно привиделось, что они снова стали детьми и, как раньше, сидят на диване, беседуют о чем-то простом, но важном для малышей, попивая какао, и ждут родителей с работы, а темнеющая комната словно бы раздвигается, теряя границы, превращаясь в неведомый край. Только в те времена они оба были легки и беззаботны, и Алина не тонула в липком омуте безумия

      Мама вернется и не будет ее ругать. Увидев лицо Миши, когда тот отопрет дверь, она превратится из яростной фурии во встревоженную квохчущую наседку и примется поить Алину лекарствами, причитать и всплескивать руками. Мама не будет ругать но мысль об избавлении от скандала не радовала.

       Да, скоро, кивнула Алина. Уже почти темно.

      Желтый свет ночника выделил их из сумерек оберегающим пятном. Вот было бы здорово зажечь внутри себя такое же охранительное уютное пламя, которое никого не пропустит к ее мыслям и поможет заглушить любые ненужные слова.

       Почему? спросила Алина одними губами. Почему именно я?

      И невдомек ему было, что звезда в нем, что она затаилась в ожидании назначенного срока процитировал Узиль.

      Алине показалось, что он улыбается.

* * *

      Алина вернулась в школу после каникул, уже в новой четверти. Ее болезнь врач определил странными прихотями молодого организма, впрочем, написав в справке ОРВИ.

      В классе никто не проявил особенной радости по поводу возвращения училкиной дочки, но, сидя за партой и ощущая вялую легкость и безразличие, Алина прекрасно понимала, что теперь никогда больше не будет одинока.

      Узиль был ненавязчив. Он заговаривал с Алиной не так уж и часто, раза три на дню, однако она постоянно чувствовала его присутствие, словно кто-то щекотал ее перышком за ухом или дул в волосы на затылке. Однажды Алина взяла мифологический словарь и обнаружила крохотную заметку: Узиль старший ангел, помощник серафимов, либо архангелов, управитель ветров, отец нефалимов.

      Да, это я просто подтвердил он, когда Алина захлопнула книгу, и больше не высказывался по этому поводу.

      Ладно, пусть будет ангел.

      К волшебным существам Алина была неравнодушна, как и все девчонки ее возраста, но одно дело читать Некрономикон и Брема Стокера, сочиняя истории про вампира-милиционера, и совсем другое встретить не в фантазиях, а на самом деле ангела, говорящего с тобою. Не занятно это было и не экзотично, а страшно. По-настоящему страшно.

      Кстати про вампира: за две недели сидения дома Алина не добавила ни строчки к приключениям Никиты, хотя раньше использовала любую возможность для сочинительства. Любимый герой, с которым ей приятно было иметь дело, как-то поблек и истерся, став глупым, детским, неинтересным рядом с новыми героями ее, Алининой, жизни

      Во время болезни, когда спала температура и появилась возможность рассуждать логически, Алина составила для себя что-то вроде модели поведения: никому ничего не рассказывать это решено было сразу и окончательно; не нервничать, вести себя как раньше; и самое главное не отвечать на вопросы Узиля вслух.

      Это умное решение отреагировал тот.