Следы на воде (СИ)

      Миша редко обедал дома. В основном его кормили многочисленные подруги. Сегодня, судя по всему, подруг с едой под рукой не оказалось, так что Миша состряпал пакетную лапшу и сварил картошки.

      Получилось почти вкусно.

       Ну, чего у вас в школе хорошего? спросил Миша, наворачивая лапшу стоя и прямо из кастрюли так, по его мнению, больше вмещалось. Алина пожала плечами и поморщилась, проглотив ложку чересчур горячего бульона.

       У Зебры пять получила.

       Who is Зебра? деловито осведомился брат, сосредоточенно вылавливая кусочек соевого мяса: сперва ложкой, потом пальцами.

       Историчка. По точным наукам четверки.

       Good girl, сказал Миша с непередаваемым рязанско-тульским выговором. Покончив с лапшой, он сгрузил кастрюлю в раковину и взялся за картошку, не утруждая себя столовыми приборами.

       А по географии пара.

      Миша индифферентно дернул плечом. К жизненным неприятностям он относился с изумительным пофигизмом, проповедуя пустяшность человеческих бед в масштабах Вселенной.

       Забей, посоветовал он. Сегодня пара, завтра в кабак на шару.

       Легко тебе говорить, Мишель, Алина со вздохом начала развозить остатки лапши по тарелке. Мама на меня на перемене орала. В коридоре. При всех. Стыдобищи кусок

       Наша мать, Миша облизал пальцы и набросал в сестрину тарелку мелких картофелин, очень нервная женщина. Неудачи детей ее обижают. Поэтому ей хочется, чтобы и детям было не особо весело.

       Nobody's perfect, заметила Алина, разминая картошку. Я честно признаю, что не идеальна и не стремлюсь к этому.

      Миша хмыкнул и отпил воды из носика чайника.

       Ты говоришь, как некрасивый мальчик, сказал он и добавил: Очень некрасивый мальчик.

       А ты ешь, как свинья.

       Ну можно ведь расслабиться, когда никто не критикует, резонно заметил брат. На пару забей. И картошку ешь, а то остынет и будет дерьмо дерьмом.

      Алина равнодушно жевала. Миша, наконец, сел и принялся считать клетки на клеенчатой скатерти. Весьма продуктивное занятие, иронично подумала Алина.

       Если хочешь, можешь чипсы взять. В кармане куртки.

       Вот еще, фыркнул Миша. Отдай географичке или кто там тебя обидел.

       Между прочим, вкусно. С ароматом бекона.

       С ума сойти. Пойду скормлю Орлову.

      Орлов был преподавателем в институте, язвительным, склочным и бездушным. Миша придумал про него присказку Corpus sine spiritum Orloff est и грозился отдавать ему приготовленные мамой ужины, чем доводил последнюю до бешенства.

       Ну ты свинтух. Как тебя девчонки терпят?

      Миша ухмыльнулся и, взяв с вазочки яблоко, поведал:

       Я их другим беру. Посуду помоешь?

      С этими словами он покинул кухню и ушел в зал, где, судя по звукам, обрушился на диван и включил телевизор. Алина сполоснула тарелку, протерла стол и отправилась к себе.

      На ее письменном столе царил идеальный порядок. Алина села на старенький стул с потертой блекло-зеленой обшивкой, протянула руку и вынула из аккуратной стопки тетрадку в твердом переплете.

      Если бы Максим позвонил и сказал, что в скандале на всю школу нет ничего страшного Если бы он еще сказал

      Ладно. Станем реалистами.

      Она открыла тетрадь и прочла: в свете фонарика Никита выглядел неважно. Сузившиеся пожелтевшие глаза, скрюченные пальцы, окровавленный рот ничто не выдавало в нем сейчас рафинированного джентльмена, пришедшего вечером скорбеть по погибшей подруге. Однако шеф узнал его и опустил пистолет.

       Приятного аппетита, сварливо, но как-то по-родственному пожелал Андрей Петрович. Развлекаемся?

       Так точно.

      Подружка Светланка, бывшая, несмотря на солнечное имя, поклонницей готики и черного цвета, однажды восторженно заметила, что Алина пишет почти как Лавкрафт. Рассказы про вампира Никиту, который работал в милиции, нравились почти всем одноклассникам, а русичка сказала, что у Алины есть стиль. Правда, читала она статью о музее кукол в стенгазете, но все же

      Некоторое время Алина сидела просто так, крутя в руке гелевую ручку и ощущая знакомый трепет, охватывающий ее при мысли о своих героях, и теплую волну в груди. Никита и Андрей Петрович еще не знали, что со стороны новых захоронений к ним движутся оборотни, жаждущие мести за погибшего сородича а она знала и уже видела, как двое спина к спине отстреливаются от рычащих и хрюкающих тварей.

      Оборотень не подавал признаков жизни. Шеф направил на него луч фонарика, и Никита увидел, как тает шерсть, обнажая пожелтевшее, бескровное лицо. Вскоре в траве лежало уже не чудовище, а молодой человек, почти мальчик. Никита вздохнул и отер губы тыльной стороной ладони.

      Руки были теплыми. Шеф понимающе кивнул.

       Успокойся.

      Немногословный, нордически спокойный Андрей Петрович был списан Алиной с Григория Альбертовича Токарева, учителя физики хладнокровного, выдержанного и спокойного даже при объяснении новых тем.

      Никита откашлялся.

       Не понимаю, почему их стало так много.

      Андрей Петрович усмехнулся.

       Это модно. К тому же все хотят жить вечно и вечно же оставаться молодыми.

      Никита вздохнул:

       Уверяю вас, в том, чтобы жить вечно, нет ничего хорошего

      Алина.

      Она вздрогнула и оторвалась от тетради. Приглушенный приятный голос был ей незнаком.