Следы динозавра

— Товарищ Френкель! — крикнул один из русских проводников, взятых экспедицией из Улан-Батора. — Я так думаю, — не хунхуза это! Хунхуза на китайскую сторону не ходок. Стой, я с ними по-ихнему попытаю…

И, размахивая фуражкой, проводник закричал в сторону выстрелов что-то по-китайски. Выстрелы сразу прекратились; проводник продолжал кричать.

— Они в земле сидят; сейчас ихний представитель выйдет, — сказал он, когда ему прокричали что-то в ответ. — Это ихняя, вроде, милиция. Тоже хунхузни остерегаются, вот и хоронятся в земле… Минь-туаны называются… Откуда-то ружьев достали, желторожие… Раньше не было.

По направлению к стене, опираясь на ружье, шел китаец. Френкель и проводник соскользнули со стены и двинулись к нему навстречу. Через десять минут выяснилось, что минь-туаны (кулацкая милиция), опасаясь налета хунхузов на расположенную невдалеке деревню, держат на линии Великой Стены постоянные сторожевые посты. Отбивать караван минь-туаны, несмотря на предложенную профессором денежную награду, категорически отказались. Яйцо дормьезавра было утеряно безнадежно.

Зато у Васьки Свистунова, несмотря на усталость, тревожно и счастливо замирало сердце: ведь он, нежданно-негаданно, попал в великий пробуждающийся Китай, — туда, где четырехсотмиллионный народ, к ужасу и негодованию рабовладельцев всего мира, загорался красным огнем революции.

16. Динозавр под маком

Профессор шел сзади всех вместе с отряженным минь-туанами проводником до деревни. Китаец что-то непрерывно лопотал по-своему; профессор, как будто, его понимал; по крайней мере, то и дело подавал реплики и, размахивая руками, тыкал пальцем то в одну, то в другую сторону.

Сумерки быстро сгущались. Путники вошли в очень узкое ущелье со странными, очень высокими и ровно высеченными стенами. Стены уходили далеко вверх, и быстро темневшая полоска неба почти не давала света. Китаец-проводник зажег факел и остановился перед темной дырой в стене ущелья.

— Куда это он нас завел? — спросил Френкель.

— А это, товарищ Френкель, живут они здесь так, — ответил улан-баторский проводник. — Вырубят себе дом, залезут и живут.

— Лёсс, — сказал профессор, рассматривая при свете факела отколупнутый кусочек почвы.

— Так точно, товарищ, — лёссом называется, — подтвердил улан-баторец. — И дюже она хлебородная земля, лёсс этот самый. Она хлеб родит способней воронежского чернозема. А сама — желтая, вроде глины.

— Так что же: лезем? — спросил Френкель — и полез в отверстие. Внутри вырубленной в лёссе фанзы (хаты) не было никого. При свете дымного факела путешественники кое — как расположились на ночлег, прямо на земляном полу. Пахло сыростью, глиной, факельным дымом. Было гораздо холодней, чем на воздухе. Прижавшись тесно друг к другу, все десять членов экспедиция — проводники, профессор, Френкель и Свистунов — скоро заснули глубоким сном усталости.

… Васька Свистунов открыл глаза и с недоумением воспринял темноту, душный воздух и едкий грибной запах сырости. Кругом раздавался спокойный храп на разные голоса. Из входного отверстия брезжил матовый сумеречный свет.

— Где это я? — спросил себя Васька, привыкший за последнее время видеть над собой при пробуждении безграничные просторы неба пустыни. И тут же вспомнил:

— Ах, да… Китай! Это здорово! Вот удивились бы ребята на Благуше, если бы им рассказать… И, наверное, тут же, где-нибудь рядом, идет драка. Как жалко, что я невнимательно слушал доклады про Китай. Да и сам не больно-то им занимался: поважней цели были. А теперь, поди, определи: к кому мы попали — к революционерам или к контрам… Ах, черт! Надо, пожалуй, вставать… Да и пошамать бы не мешало! Френкель, Френкель, вставай!

— А? Что? — пробормотал Френкель, сразу открыл глаза и сел. — А где ж ученый-то наш? — спросил он, щупая рукою землю около себя. — Опять куда-то унесли черти… Нарвется опять на каких-нибудь псов… Пойдем, Васька, поищем его…

— А проводники? — спросил Свистунов.

— Пускай пока спят, мы еще воротимся.

Приятели вылезли из пещеры и очутились в том же ущелье, по которому двигались вчера вечером. Ровные желтые стены, уходящие ввысь, напоминали дворы-колодцы небоскребов. По ущелью шли долго, все время брали отлогий и утомительный подъем. Когда, наконец, справились с подъемом, оба так и ахнули: направо, налево и прямо расстилались вышитые нежными шелками ковры; белые, розовые, красные и темные маки устилали необозримое пространство.

— Гляди, Васька, а вон и профессор, — сказал Френкель, указывая на копошившуюся в маках темную фигуру. — Что он там делает?

— Профессор! Профессор! — закричал Васька, двигаясь по направлению к фигуре. Маки были смяты зигзагами: видно было, что по ним шли, словно чего-то ища. Фигура и верно оказалась профессором. Он и китаец-проводник рыли землю.

— Динозаурус, — восторженно ответил профессор на безмолвный вопрос Френкеля. — Я рассказал китайцу, чего я ищу, и он привел меня сюда.