Следы богов

Если так, то о каком народе и времени мы говорим, когда пользуемся термином «ольмеки»? О строителях курганов? Или о властных людях с негроидными чертами лица, которые послужили прототипами для создания голов-монолитов?

К счастью, около пятидесяти экземпляров «ольмекской» монументальной скульптуры, включая три гигантских головы, были спасены из Ла-Венты Карлосом Пеллисером Камарой, местным поэтом и историком, который решительно вмешался, когда обнаружил, что нефтяные скважины, пробуренные компанией РЕМЕХ, угрожают руинам. Благодаря настойчивому лоббированию политиков из провинции Табаско, где находится Ла-Вента, он добился того, что наиболее существенные находки были перемещены в парк в пригородах региональной столицы Вилья-Эрмосы.

Собранные вместе, эти находки составляют драгоценное и незаменимое историческое наследие — или даже целую культурно-историческую библиотеку, — оставленное исчезнувшей цивилизацией. Но никто не знает языка, на котором она была написана.

Deux ex machina

Вилья-Эрмоса, провинция Табаско

Я смотрел на замысловатый барельеф, названный археологами «человеком в змее» и обнаруженный в Ла-Венте. Согласно мнению экспертов, на нем был изображен «ольмек в головном уборе с ладанкой, окруженный пернатым змеем».

На барельфе, вырезанном в цельной гранитной плите размером 4 на 5 футов, можно было видеть человека, сидевшего с вытянутыми ногами в такой позе, как будто он тянулся к педалям. В правой руке он держал небольшой предмет, похожий на корзину, а его левая рука как будто поднимала или опускала рычаг. Его «головной убор» представлял собой странное и сложное устройство. На мой взгляд, оно было больше функциональным, чем церемониальным, хотя я не представлял, какую функцию оно могло выполнять. На нем, а возможно, на консоли над ним были расположены два диагональных креста.

Я обратил внимание на другой важный элемент рельефа — «пернатого змея». С одной стороны, это был действительно пернатый, или оперенный, змей — старинный символ Кецалькоатля, которого, следовательно, почитали ольмеки (или, по крайней мере, признавали его как божество). Ученые не оспаривают такую интерпретацию. Общепризнано, что древний культ Кецалькоатля возник в Центральной Америке в доисторические времена и был распространен во многих культурах исторического периода.

Однако пернатый змей на этом барельефе имел определенные характеристики, отличавшие его от остальных. Он казался чем-то большим, чем религиозный символ; в нем было что-то жесткое и упорядоченное, делавшее его похожим на механическую конструкцию.

Шепот древних тайн

Вечером того же дня я сидел в тени, отбрасываемой одной из огромных «ольмекских голов», спасенных Карлосом Пеллисером Камарой из Ла-Венты. Это была голова пожилого мужчины с широким плоским носом и полными губами. Губы были слегка раздвинуты, обнажая мощные квадратные зубы. На лице застыло терпеливое и умудренное выражение, а глаза бесстрашно смотрели вдаль, как у Сфинкса на плато Гиза в Нижнем Египте.

Практически невозможно, думал я, чтобы скульптор мог выдумать все характерные черты определенного расового типа. Таким образом, аутентичное сочетание расовых характеристик подразумевало использование живого человека в качестве модели.

Я несколько раз обошел вокруг огромной головы. При окружности 22 фута, она весила 19,8 тонны, возвышалась почти на 8 футов над землей, была высечена из цельного базальта и явно обнаруживала «аутентичное сочетание расовых характеристик». Другие экземпляры, которые мне довелось видеть в Сантьяго-Тустле и Трес-Сапотесе, тоже недвусмысленно и безошибочно указывали на негроидное происхождение оригиналов.

Читатели могут составить собственное мнение, изучив соответствующие фотографии в этой книге. На мой взгляд, «ольмекские головы» представляют анатомически точное изображение реальных представителей негроидной расы — могущественных и харизматичных африканцев, чье присутствие в Центральной Америке 3000 лет назад еще не получило научного объяснения. Впрочем, нет никакой уверенности, что головы были созданы именно в эту эпоху. Радиоуглеродная датировка кусочков древесного угля, найденных на месте раскопок, говорит нам только о возрасте угля. Определение подлинного возраста самих скульптур является гораздо более сложным делом.

С такими мыслями я продолжил неторопливую прогулку среди странных и замечательных монументов Ла-Венты. Они нашептывали древние тайны — тайну человека внутри механизма, тайну негроидных голов… и наконец, но не в последнюю очередь, тайну ожившей легенды. Казалось, мифические кости Кецалькоатля обрастают плотью, когда я обнаружил, что несколько скульптур из Ла-Венты имеют реалистическое сходство не только с негроидами, но и с высокими, длинноносыми людьми явно европеоидной внешности, с тонкими чертами лица, прямыми волосами и длинными бородами, одетыми в длинные плащи…

Глава восемнадцатая ВИДНЫЕ НЕЗНАКОМЦЫ