Мэттью Стирлинг, проводивший раскопки в Трес-Сапотесе, выполнил значительную часть археологических работ в Ла-Венте, пока прогресс и нефтедоллары не уничтожили ее былой облик. Радиоуглеродный анализ указывал на то, что ольмеки поселились здесь примерно с 1500 по 1100 год до нашей эры и продолжали занимать это место — по сути дела, остров, расположенный среди болот к востоку от реки Тонала, примерно до 400 года до нашей эры. Потом поселение внезапно было заброшено, все существующие здания подверглись ритуальному сносу, а несколько огромных каменных голов и скульптур меньшего размера были захоронены в необычных гробницах, как это произошло в Сан-Лоренцо. Гробницы Ла-Венты были тщательно подготовлены, выстланы тысячами крошечных голубых керамических плиток и заполнены слоями разноцветной глины. В одном месте при выкапывании глубокой ямы было извлечено 15 000 кубических футов земли; затем дно было покрыто серпентинитовыми блоками, а грунт засыпали обратно. Были также обнаружены три мозаичные панели, специально захороненные под несколькими чередующимися слоями глины и саманного кирпича.
Главная пирамида Ла-Венты стояла на южной окраине комплекса. Почти круглая на уровне земли, она имела форму волнистого конуса со скругленными бортами, на поверхности которых имелось десять вертикальных выступов со впадинами между ними. Высота пирамиды составляла 100 футов, диаметр почти 200 футов, а общий объем — около 300 000 кубических фунтов, что делало ее впечатляющим монументом по любым стандартам. Остальная часть комплекса простиралась почти на полкилометра вдоль оси, ориентированной точно на 8° от севера. Симметрично этой оси располагались пирамиды меньшего размера, открытые площадки, помосты и курганы, занимавшие общую площадь более трех квадратных миль.
Знакомство с Ла-Вентой оставляет странное впечатление, что ее первоначальная функция была неправильно истолкована. Археологи называли ее «церемониальным центром», и это вполне вероятно. Но, по правде говоря, нужно признать, что она могла служить и другим целям. Мы ничего не знаем об устройстве общества, ритуалах и системах верования ольмеков. Нам неизвестно, на каком языке они говорили и какие предания рассказывали своим детям. Мы даже не знаем, к какой этнической группе они принадлежали. В исключительно влажном климате Мексиканского залива не сохранилось ни одного скелета представителей этого народа. На самом деле, несмотря на название, которое мы дали ольмекам, и на наши представления о них, эти люди остаются совершенной загадкой для нас.
Возможно даже, что таинственные скульптуры, которые мы считаем ольмекскими, на самом деле были созданы не ольмеками, а гораздо более древним и забытым народом. Уже не впервые я задавался вопросом о том, могли ли огромные головы и другие замечательные предметы, приписываемые ольмекам, передаваться как наследуемое имущество — возможно, в течение тысячелетий, — пока не попали к строителям пирамид и курганов в Сан-Лоренцо и Ла-Венте.