Следы апостолов

Григорий ничего не ответил. Он продолжал разглядывать камень, поворачивая его из стороны в сторону. Вдруг Аля почувствовала, как лицо ее обдало холодом, словно кто-то вошел в дом с мороза и не закрыл за собой входную дверь. Не успела она удивиться, как камень в руке Григория засветился слабым зеленоватым светом. Какие-то тени пробежали по стенам. Гость от неожиданности уронил портфель, который упал на пол с глухим звуком. У всех заложило уши.

— Что это?! — заорал Франц, отступая из комнаты.

12

10 января 1908. Вена

История Генриха, многократно проверенная спецслужбами рейха, хранилась в архивах и была известна узкому кругу людей, в том числе и доктору Вагнеру, досконально изучившему материал сразу же после знакомства с племянником четы Штраубе. Своими корнями она уходила в дореволюционное российское прошлое, в двадцатые годы там же трагически развивалась и счастливо заканчивалась в 30-е на немецкой земле.

Браки между европейскими коронованными особами, не говоря уже о мелком дворянстве и прочей безродной интеллигенции — довольно-таки распространенное явление в конце девятнадцатого века. Эта участь не обошла стороной и молодого барона Вильгельма фон Штраубе, удосужившегося по уши влюбиться в Анну Алабышеву, семнадцатилетнюю ангельскую особу русских княжеских кровей. Точнее сказать, барон влюбился сразу в двух ангелочков, расположившихся в партере Венской оперы. Ангелы-близнецы, были настолько неотличимы друг от друга, что все четыре действия оперы, (а это был его любимый «Фауст»), Вильгельм не обронил в сторону сцены не единого взгляда. Свесив голову с балкона и разинув рот, барон изучал небесных созданий, теряясь в выборе. Вот она, любовь, вот оно ни с чем несравнимое внезапно возникшее чувство радости в сердце и переднем отделе тазовой области. Это скороспелое помешательство! Эта блаженная сладострастная неизвестность! Расплывшись в счастливой улыбке сытого полугодовалого младенца, чуть не роняя в партер слюни, под ариозо Фауста «О, небо! Вот она», барон наслаждался неизведанным доселе состоянием… Он приметил близняшек еще до начала представления, когда благородные девицы, о чем-то воркуя между собой, проследовали по центральному проходу к своим местам. Было очевидно — молодые дамы прекрасно осознавали тот факт, что являются магнитом для взглядов мужской составляющей публики и раздражителем ревности для их спутниц.

К концу четвертого действия к барону присоединился его спутник — дальний кузен Клаус, обладатель такой же, как и у барона фамилии, только без приставки «фон», которая, как объясняли Вильгельму еще в детстве, по большому счету, ничего не значила. Приставка, каким-то образом отличавшая родовую немецкую аристократию от придуманного в 16 веке кайзером Карле Пятом дворянства, на теплые межродовые отношения никак не влияла, а после окончания Первой мировой войны вообще была конституционно упразднена.

Девицы-близнецы Анна и Елизавета, дочери князя Ивана Юрьевича Алабышева, в тот самый день впервые явили себя перед европейской светской публикой. До этого часа молодые княжны прошли восьмилетний элитарный курс обучения в Смольном институте — женской кузнице благородных кадров для императорского двора, основанном еще царицей Екатериной в 1746 году.

Великая немка мечтала видеть будущее России построенным по законам «разума» и «порядка», считая выполнение сей задачи достойным деянием просвещенного монарха. Новое государство нуждается в новом благородном, добродетельном и способном к созиданию гражданине, считала императрица, а выполнить задачу простыми указами и законами она полагала невозможным. Нужно было сначала воспитать воспитателей. А кто же будет воспитывать нового человека? Ответ прост и естественен: прежде всего — матери будущих граждан.

Годы, проведенные в Смольном, превратили сестер Алабышевых в истинные образцы физического и психического здоровья, интеллекта и христианской добродетели. И вот теперь, впервые выйдя в свет, они совсем не пугались той негативной действительности, от которой их так долго защищали стены закрытого учебного заведения. Алгоритмы стрессоустойчивости, заложенные в головы девиц элитарной профессурой, позволяли молодым княжнам с легкостью выходить из любых ситуаций и пропускать мимо своего сформировавшегося сознания иногда все же предстающую перед их взором омерзительную реальность.

Занятия спортом, почти монашеский образ жизни и относительная изоляция от внешнего мира и мужской среды (старички-преподаватели не в счет) немного помогли княжнам преодолеть муки полового созревания, но природу не обманешь. Отныне их души и сердца были готовы к любви, а крепкие тела идеальных форм жаждали плотских радостей.

— Лиза, — не поднимая глаз и никоим образом не указывая в сторону ополоумевших наблюдателей, сквозь зубы, почти не шевеля губами, спросила Анна сестру, — тебе не кажется, что эти два немецких юнкера сейчас свалятся с балкона?