Следующий раз

Рацкину не нужно было больше торопиться в утренних сумерках по грязным и небезопасным лондонским улицам и брести назад в вечерних потёмках. Жить бесплатно он отказался, предпочитая расплачиваться за крышу над головой своими рисунками. Когда он переселился, сэр Эдвард снабдил его высококачественными масляными красками и пигментами из Флоренции. Владимир сам смешивал краски; лишь только получив от сэра Эдварда холсты на рамах, он отложил угли и взялся за настоящую живопись. Так начался английский период его творчества, продолжавшийся все восемь лет, которые ему ещё было отведено прожить. Живя неподалёку от Ковент-Гарден, художник выполнял заказы владельца галереи. Тот сам доставлял ему всё необходимое для работы и раз за разом проводил с ним все больше времени. За считаные недели он сумел смирить гордыню живописца, которого решил взять под своё покровительство. За год его «русский друг» создал шесть крупных полотен. Клара перечислила их. Джонатан знал все и мог сказать, в каком уголке мира какая из них теперь находится.

Бегство из России и тяжёлые условия жизни в Ламбете подточили здоровье Владимира. Его часто мучили приступы страшного кашля, все больше страданий причиняли боли в суставах. В один из своих традиционных утренних визитов сэр Эдвард нашёл художника лежащим на полу скромной мастерской, которую он для него устроил. Ревматизм не позволил Владимиру самостоятельно встать с кровати, все, что он смог сделать, – это скатиться на пол…

Пришлось без промедления везти Рацкина в городской особняк галериста, который сам взялся его выхаживать. Услышав от своего личного врача, что его подопечный идёт на поправку, сэр Эдвард переправил его в своё загородное имение, набираться сил в комфорте, на свежем воздухе. Там Владимир выздоровел на диво быстро. Благодаря сэру Эдварду он самостоятельно побывал несколько раз во Флоренции, где сам покупал пигментные порошки для своих несравненных красок. Когда Владимир не путешествовал, он работал. Сэр Эдвард выставлял его творения в своей лондонской галерее. Картинами, не находившими покупателей, он украшал свои дома, расплачиваясь с художником так, словно работы проданы.

Через восемь лет Владимир опять слёг. В этот раз его состояние только ухудшалось, причём быстро.

– Он умер в начале июня, мирно сидя в кресле, в густой тени дерева, куда его усадил сэр Эдвард.

Свой рассказ Клара закончила погрустневшим голосом. Встав, она убрала со стола. Джонатан бросился ей помогать, не спрашивая разрешения. Клара собрала чашки, Джонатан схватил чайник, и оба направились к двойной потрескавшейся раковине под массивными медными кранами. Вода потекла длинной струёй. Под плеск воды Джонатан признался, что почти ничего не знал о загородной жизни Владимира. В свою очередь он поведал Кларе некоторые другие эпизоды из жизни художника, которому он посвятил всю жизнь.

Она поманила его за собой и вывела из кухни и из дома. Они пересекли двор и остановились перед огромной хозяйственной постройкой. Пока Клара поворачивала в скважине ключ, Джонатан пытался обуздать сердцебиение. Она энергично толкнула две высокие дверные створки. Их встретил блеском хрома древний «морган». Клара села за старомодный деревянный руль, мотор взревел.

– Что за удивлённая гримаса? Садитесь, мне надо в деревню за покупками. Когда мы вернёмся, вы увидите то, ради чего явились сюда. Разве вы уже не позволили себе суточное опоздание? – добавила она с хитрым блеском в глазах.

Джонатан сел рядом с Кларой, и они лихо сорвались с места.

Кабриолет выказал неожиданную бойкость. Они остановились перед бакалейной лавкой. Клара накупила снеди для ужина, Джонатан вынес из магазина и поставил на заднее сиденье полную коробку. На обратном пути Клара уступила ему баранку. От волнения он ошибся передачей, и двигатель заглох.

– Не привыкли переключать сцепление? – поддела она американского гостя.

Джонатан не стал задираться, он старался скрыть своё нетерпение. К дому он подъехал почти спокойным. Отнеся на кухню покупки, Клара повела его в глубь дома. Длинный коридор привёл их в большую библиотеку. Видавшие виды деревянные стены покрывала выцветшая ткань. Большие часы над камином давно не шли: они постоянно показывали шесть часов, и никто уже не мог сказать, утром они остановились или вечером и сколько лет с тех пор прошло. На столе красного дерева, стоявшем посередине комнаты, лежали в беспорядке несколько книг в потрёпанных обложках. За окнами из мелких стеклышек заходило солнце. Джонатан увидел в стене маленькую дверь, к ней Клара и направилась. Он пропустил её немного вперёд. Она взялась за дверную ручку, их тела соприкоснулись, и у Джонатана снова начался приступ странной дурноты.