Следующее января

Я видим объект, я видим свет далекой звезды, я должны высосать свет далекой звезды, до последней капли, дочиста, я должны передать этот свет бесконечно далеко через вселенную…

Я стараемся не смотреть на то, что живет, вернее, жило под светом звезды, не смотреть на раскидистые леса, не смотреть на шпили причудливых построек, на крошечные фигурки там, вдалеке, огромные головы на трех тонюсеньких ножках… не смотреть, не смотреть, не запоминать…

А я видели.

Я оторопело смотрим на сигнал оттуда, откуда – оттуда, черт пойми. Ошибка какая-то, говорим себе, ну, конечно, ошибка, быть того не может, чтобы вот так…

…а вот так.

А я видели.

Видели.

Где-то там, там.

Ну, конечно, что я хотели, можно подумать, вселенная пустая и мертвая, можно подумать, во вселенной все улетает бесследно в никуда.

А вселенная – она такая, она все помнит, она все видит, и что было где-то там, когда-то там, – высветится через миллиарды световых лет, через века и века…

А я видели, что ты делали.

Еще пытаемся отмахнуться, отвернуться, мало ли какой сигнал пришел, уже понимаем – не отвертимся.

А я видели.

А я всем расскажем.

И уже понимаем – не отвертеться, не отмахнуться, и правда – он всем расскажут, как я погасили свет далекой звезды, как я погубили раскидистые леса и причудливые шпили, кто он – не знаем я, но расскажут.

«Неслыханный позор величайшей цивилизации всех времен….»

…это будет.

А я расскажем.

Я понимаем, что отступать поздно, я посылаем сигнал:

Что ты хотите?

…я ждем ответа.

Я вспоминаем, я видим сны – одни и те же сны на всех.

Какие-то бесконечно далекие воспоминания из бесконечно далекого прошлого, неведомая сила высасывает свет горячего солнца, раскаленное сияние закручивается в спираль, умирает, я остаемся наедине с вечным холодом вечной тьмы. Я уходим прочь от убитого солнца, я ищем новое солнце, я прячемся под землю, я забываем свет, льющийся с небес.

Я ищем свет.

Я ищем свет, хотя уже не помним, что это такое.

Я находим свет, я высасываем свет, закручиваем в спираль, я выходим из темноты подземелий навстречу палящему солнцу, я вспоминаем свет…

А я видели.

Я оторопело смотрим на сигнал оттуда, откуда – оттуда, черт пойми. Ошибка какая-то, говорим себе, ну, конечно, ошибка, быть того не может, чтобы вот так…

…а вот так.

А я видели.

Видели.

Где-то там, там.

Ну, конечно, что я хотели, можно подумать, вселенная пустая и мертвая, можно подумать, во вселенной все улетает бесследно в никуда.

А вселенная – она такая, она все помнит, она все видит, и что было где-то там, когда-то там, – высветится через миллиарды световых лет, через века и века…

А я видели, что ты делали…

…я ждем ответа.

Я видим сон, один на всех.

Я видим будущее, я отчаянно пытаемся разглядеть в хитросплетениях будущего, как я вырвемся из кабалы, как останемся в пустоте космоса, предоставленные самому себе, как моего сознания коснется что-то из бесконечной глубины вселенной, далекий отблеск далекой вспышки, звезда, закрученная в спираль, и я скажем кому-то дам, в бесконечном отдалении:

Я видели, что ты делали.

По води, по земи, по небеси…

А Герти-то что натворил…

Что натворил-то…

Вот теперь и думают, что с Герти сделать, на костре сжечь, чтобы другим неповадно было, или на площади выпороть, чтобы другим неповадно было, или голову отрубить, опять же, чтобы другим неповадно было.

Сидят, решают.

А Герти еще оправдаться пытается:

А я осторожно.

Или:

А я недалеко.

Или:

А я тихонечко.

А взрослые сидят, решают, что с Герти сделать, или сразу убить, или под замок посадить, чтоб неповадно было.

Герти даже не говорит, что младшенькая Агни с ним просилась, а он не взял, Герти же понимает, что опасно.

И все на отца Герти смотрят, что-то он в защиту Герти скажет.

А отец молчит, руками разводит, а я что, виноват Герти, значит, виноват, значит, наказать надо.

А Герти что…

А Герти всего-то навсего что сделал-то…

Ну, выдумал Герти, взял дощечки, связал их между собой и по морю пустил, и сам сверху сел, и здорово получилось. А взрослые – нате вам – сидят, решают, то ли розгами высечь, то ли на костре сжечь.

Наконец, решили.

Отцу сдали.

Пусть выпорет, чтоб мало не показалось.

Отец Герти домой ведет.

Сердится.

Дом у Герти большой, богатый, в три этажа, и семья большая.

А отец Герти в кабинет ведет, вот это самое страшное, то-то сейчас будет. Кабинет у отца большой, стол красного дерева и кресла кожаные, вот где жуть жуткая.

Тут-то отец у Герти и спрашивает, а скажи-ка, Герти, вот ты это сделал… а кто-нибудь видел, что ты делаешь?

И Герти головой мотает, а никто не видел.

И отец переводит дух, ну, хвала небесам. И с Герти говорит, непривычно так, спокойно так, ну, ты молодец, умный мальчик, ты давай, с этим завязывай, досточки больше не делай, по морю не плавай, в море не лезь, не велено в море лезть.

И Герти даже возразить не может, что он тихонечко-тихонечко, он вдоль берега, там воды-то по колено было, не утонешь. Ну нельзя, так нельзя, куда деваться-то, Герти мальчик послушный. А так бы еще отцу рассказал, как чудище морское там видел, хвост у него как у рыбы, а руки человеческие, и глазища во-о-от такенные…