Следуй за солнцем (СИ)

Выглядело идеально. Наверняка, увидев возможность идеальной учёбы без дурацких лишних предметов и без мозолящей всем глаза неопределённой научной работы, за ними, то есть, за Альдо, потянутся очень многие. И отец был бы рад, то есть, будет рад — они ему обязательно расскажут. Но что-то мешало, что-то… не страх и не совесть… что же это было?

***

Матушка разжимала губы только для того, чтобы есть, пить и ругать Айрис. Вечером — ругать Дика, а утром — окликать кошек на завтрак. Всё остальное время эти губы напоминали тонкую дрожащую полосочку, так плотно они были сжаты. Того и гляди, полоска порвётся, и…

— Ты уже нашёл себе научного руководителя? — обронила Мирабелла, сидя за столом с идеально ровной спиной и разрезая ножом тушёную рыбу. — Или тебя кто-то выбрал?

— Пока нет, матушка, — как можно ровнее и спокойнее ответил Ричард, ненавидя рыбу. Рыбу, рыбу, не мать, он любит мать, она его родила и воспитала, никаких посторонних мыслей, а рыба отвратительна, особенно тушёная. — Я встретил Робе… господина Эпинэ, он преподавал в нашей школе раньше. Он считает, ещё рано об этом думать.

Некоторое время матушка молчала, видимо, сопоставляя в голове всё, что она знала, слышала и видела об Эпинэ.

— Всё равно не затягивай, — велела она.

— Да, матушка.

Хоть бы обошлось! Хоть бы ужасный разговор за ужасной рыбой на этом закончился! Из последних сил Дик уткнулся в тарелку. Его уже мутило от подобной еды… вот получит стипендию, вот заработает на волонтерной работе… На почту он возвращаться не готов, вовсе нет, накатался по городу за три-то с лишним года.

Громко и отчаянно тикали часы: им тоже хотелось выбраться, да некуда — стрелки бьются о стекло и там же остаются, а солнечный свет в кухню Окделлов не проникал с того дня, когда Эгмонт вернулся из университета в последний раз. Нашёл ли он работу на этот раз? Отец разъезжал по городу в поисках нового места, но что-то всё время не складывалось, и в итоге он отправился дальше, за пределы О., так как поклялся — что бы ни случилось, а семью он прокормит. Какие-то деньги приходили, но они таяли так быстро…

Ричард с ужасом обнаружил, что рыбы ещё половина тарелки. Они уже давно не голодали, да и голодали совсем недолго — от силы месяц, когда было совсем туго, но не доедать при Мирабелле было никак нельзя. Сестрёнки покорно едят, ему ещё никогда не было так жалко девочек… Господи, почему, ну почему?!

— Ты повидал Августа?

— Я рассказывал, — едва не огрызнулся Ричард, — что мы с ним виделись в первый день учёбы.

— Прошло уже достаточно времени, Ричард. Ты должен уделять больше внимания человеку, который до последнего защищал отца.

Ты должен, тебе стоит… и почему она делает упор именно на этом? Дядюшка Август уже даже не друг семьи, не хороший человек, не почтенный учитель, а просто — тот, кто до последнего защищал отца. Матушка говорила прямо, что ей не нравится, где учится Дик, но это уже перебор по отношению к самому Штанцлеру!

— И кстати, — совершенно не кстати добавила Мирабелла, — я ещё не созванивалась с отцом по поводу твоего обучения. Ему вряд ли понравится, где…

— Почему? — не выдержал Ричард. За столом стало тихо, до мурашек тихо, только часы продолжали упрямо и глупо тикать. — Почему ему не понравится? Отец работал там много лет, он должен любить…

— Отец, — звенящим голосом перебила матушка, — любил своих студентов, любил свою работу, но не то, что с ней сделали. Люди украшают место, а иногда и портят его. Коллеги твоего отца поступили предательски… Эгмонт был…

Дик выронил вилку, и она звякнула, а матушка не заметила. И так каждый раз, стоит заговорить об Эгмонте. Айри выскочила из-за стола: только ей можно было так делать, ссылаясь на астму, хотя, Дик был уверен, сейчас сестрёнке стало нехорошо по-настоящему. Он и сам бы с радостью убежал и прилёг, вместо матери и рыбы…

— Все они, все, — завывала, вернее, наговаривала матушка — это из-за тишины вокруг и идиотских часов её голос напоминал вой ветра в глухую полночь. — Все оставили его. Первый проректор и этот старый председатель отдела кадров играют всеми вами, как марионетками, и никто ничего не чувствует. А кто почувствовал — того в университете не стало!.. Они против свободы слова, свободы мысли, против свободы вообще… Не такого мира хотел твой отец!.. Ужасный человек проректор…

Ричард опустил голову. Смотреть в тарелку и есть рыбу. Есть рыбу. Смотреть в тарелку. Не слушать матушку, даже если она попросит пересказать — гадать не надо, всё ясно без лишних слов…

Матушка говорила, Дик слушал, противостоять ей он всё ещё не научился. Через какое-то время вернулась Айрис, она дышала тяжело. Как странно: Мирабелла минут десять говорит об ужасном проректоре, а перед глазами Ричарда — смеющийся человек, который купил ему мороженое…

Часы тикали, матушка говорила. Дик представил, что тушёная рыба — это щербет, и набросился на последний остывший кусок.

========== 6. Ричард ==========