Следствием установлено

Какие только мысли не лезли в голову Антона. Он с пристрастием анализировал поведение Столбова, сложившуюся ситуацию и не находил из нее выхода. О приезде в Ярское Георгия Зорькина в деревне знали трое: Марина Зорькина, старик Слышка и Столбов… Но Слышка по своей болтливости мог рассказать еще кому-нибудь. Хотя бы тому же Проне – «чуде-юде», как назвала его жена, в матросской майке, который «по пьянке может и за ножик, и за кирпич схватиться». Воспоминание о Проне вызвало какое-то сожаление. Проня Тодырев – опустившийся, по-своему несчастный человек. На него сыплются все шишки. У Столбова пропал ключ – сразу грех на Проню. Что это за ключ? Почему он исчез именно в ту ночь, когда кот оказался в колодце? Совпадение?… Не слишком ли много для Столбова совпадений: исчез ключ, кота из колодца достал, землю возил в колодец, бревнами его накрывал, туфли с косынкой…

Отчего через столько лет Проня вспомнил о ключе? Как возникла у него мысль о связи исчезнувшего у Столбова ключа с убийством? «Злопамятный он, паскуда, это точно», – сказал о Проне Юрка Резкин. А так ли безупречен сам Юрка?…

Вопросы, как зубья вращающихся шестерен, цеплялись друг за друга, и не было им ни конца ни края. Неожиданно Антон спросил:

– Маркел Маркелович, была ли необходимость восстанавливать колодец? Шесть лет без него обходились…

Чернышев пожал плечами.

– Ведерников настоял. Нынче уж, если не в сенокос, то в уборочную механизаторы обязательно на культстане жить будут – у нас неподалеку от культстана, за леском, пшеница посеяна. Технику водой заправлять понадобится, а в роднике она в час по чайной ложке бежит. Только попить да умыться.

Несколько раз Антон возвращал разговор к Столбову, и каждый раз Чернышев поднимался за Столбова горой.

– Вы в случайность верите? – спрашивал Антон.

– Верю. Проне Тодыреву нос расквасил – это случайность. Но если б с Проней при этом стряслось что-то серьезное, Столбов на собственной бы горбушке потащил его в больницу. Понимаешь, это человек неиспорченный, нервы у него крепкие, мозги без всяких вывихов. На почве ревности?… Витька – натура цельная. Таким людям, как он, в любви подавай или все, или ничего. Унижаться и просить милостыню в любовном деле Столбов не станет, тем более – убирать с пути соперников.

От слов Чернышева становилось легче. В них Антон видел подтверждение собственных выводов, однако убеждения в их правильности не было. Захотелось как можно скорее увидеть подполковника Гладышева, поделиться с ним своими сомнениями, посоветоваться, с какого конца лучше начать поиск неизвестного шофера. Страшно угнетало чувство своей беспомощности.

В институте Антона учили, что как бы тщательно ни готовилось преступление, как бы осмотрительно оно ни было совершено, следы все равно остаются. С надеждой найти эти следы и зарылся Антон на следующее утро в бухгалтерский архив колхоза. К вечеру от моря бумаг и бумажек рябило в глазах, щипало в горле от бумажной пыли, а результат был неутешительный – в злополучную осень 1966 года в Ярском работали машины из самых различных организаций райцентра, из Новосибирского и Пермского автохозяйств и даже из Новокубанского района Краснодарского края. Никаких сведений о водителях этих машин в бухгалтерских документах не было, так как большую часть документов в связи с истечением сроков хранения уже давным-давно успели уничтожить.

Положение складывалось, как сказал Чернышев, хуже губернаторского. Не поедешь же, скажем, в Краснодарский край, чтобы там в каком-то неведомом Новокубанском районе искать неведомого шофера и его машину с бежевой кабиной. За шесть лет кабину могли перекрасить и в синий, и в зеленый, и в серо-буро-малиновый с крапинками… Да и зубы у шофера могли поизноситься так, что он уже не только бутылки с пивом ими не открывает, но и корку хлеба размачивает перед тем, как в рот сунуть…

С такими, далеко не розовыми, мыслями приехал Антон из Ярского. За те дни, что он отсутствовал, в райотделе ничего нового не произошло, дел серьезных не было. Это Антон понял по благодушному настроению Славы Голубева, который, забежав на минутку, сидел в его кабинете уже около часа и высказывал самые невероятные варианты коллективного поиска преступника.

– А что?… – не то всерьез, не то в шутку говорил Слава. – Я еду в Краснодарский край, ты – в Пермь, в Новосибирске дадим поручение областному уголовному розыску – Графа-Булочкина мы им задержали, пусть и они теперь на нас поработают. Кайрову поручим вплотную заняться районными организациями. В далекие командировки ему ехать нельзя – он как-никак старший инспектор, своего рода начальник отдела. Куда ему в дальние командировки?… Коллектив, скажу я тебе, – это сила! Согласен со мной?

– Точно, Славочка, – Антон подмигнул: – Только в Краснодарский край, пожалуй, рвану я. Там потеплее и фруктов больше, чем в Перми. На еропланах полетим?