Следователь по особо важным делам

Запись от 20 августа. Почти через месяц.

"Неужели В. не приедет? Наверное, родители против.

В. обязательно приедет к началу учебы. До 1 сентября еще целых десять дней. Была в поликлинике. Кажется, беременная..."

И вот, наконец, последняя. 12 сентября.

"В. не приехал. Говорят, от него в деканат пришло письмо с просьбой отослать его документы в Одессу. Выходит, бросил институт... И -меня. Что делать? Надо жить..."

Я перелистал всю тетрадь. Больше ни строчки. Ни единой Странно и неожиданно оборвался Аиин монолог.

Но почему? Снова и снова просматривая ее недлинную исповедь, я обнаружил закономерность: начало дневника совпало с зарождением их любви. Записи прекратились, когда она поняла, что Валерий не вернется.

Казалось бы, в горе возникает потребность излить душу, Здесь наоборот: только светлое, радостное заставило ее взяться за перо и попытаться запечатлеть свое состояние.

Вот я и узнал историю любви Ани и Валерия. Кроме того, я знал, что Валерий вернулся. Покаялся, женился, усыновил своего ребенка, увез Аню подальше от города, где она, по словам Анфисы Семеновны, "намыкала горюшка", и был, во всяком случае, верным мужем. Пусть не всегда путевым, но верным...

Может, надо было ему перебеситься, перебродить, возможно, тоже понять, почем фунт лиха? Или его действительно настроили родители против "неравного брака", а он, послушный телок, одумался лишь тогда, когда всерьез научился разбираться в отношениях между мужчиной и женщиной? А не сыграл ли основную роль Сергей, сын Залесского? Неисповедимы пути человеческих чувств. Слава, положение, деньги-все это в какой-то степени фантазия, производное от сущего. Ребенок - это уже серьезно.

Во всяком случае, для Нади... Прочтя дневник Ани, я отметил очень важное обстоятельство-ее стойкость.

"Надо жить" - последние слова в записях. Как призыв к себе. Причем в этой скупой фразе словно прочувствовано и понято, что предстоят испытания. И Залесская как бы дает клятву все выдержать.

С этим совершенно не вяжется утверждение Валерия, что Аня помышлял.а о самоубийстве, когда умерли ее родители. Как бы ни было ей тяжело остаться сиротой, она не сдалась, закончила школу и поступила в институт.

Теперь Генрих. Он же - "коробейник". Все мои сомнения отпали. После того, как Аня упомянула в дневнике о вещах и японских носках. Последний штрих, венчающий портрет.

Предположим... Да, установив его причастность к чете Залесских еще шесть лет назад, можно было кое-что предположить.

Может быть, Аня крепко приглянулась ему в Таллине (в ее дневнике есть намек на это). Для разведки он приехал в Вышегодск. Разговор об иконе "Параскева Пятница" мог быть только предлогом для более близкого знакомства.

А может быть, наоборот: Генрих притворялся влюбленным, чтобы иметь возможность уговорить Аню продать ему антикварную вещь.

Кстати, кажется, стал ясен вопрос об иконе, которую Аня попросила у Завражной. Видимо, "коробейник" знаток и ценитель икон. Работу "деревенского маляра", как выразился Коломонцев, он не признал стоящей. Поэтому Залесский и подарил ее своему крылатовскому приятелю "в знак дружбы". Дорогую вещь наверняка оставил бы у себя, для Генриха. И скорее всего, ночной визитер за десять дней до убийства Ани - Генрих... А Залесский ждал его, собирая для него иконы.

Пойдем дальше. Может быть, узнав, что свадьба расстроилась, "коробейник" действует более активно?

Не знаю, чтр было за то время, пока Валерий обретался в нетях. Единственное известно: материально Ане приходилось очень туго. Даже Анфиса Семеновна удивляется, как ей удавалось свести концы с концами... А не помогал ли ей Генрих, изредка наезжая в Вышегодск? Не бескорыстно, конечно...

И вот возвращается Валерий. Женится на Ане. Узнает про ее связь с Генрихом. Тогда отъезд в Крылатое более понятен.

Если Ильина Валерий действительно опасаться не. мог, то своего давнего приятеля, человека необычного и богатого, побаиваться он имел основания.

Вертелась в голове и такая безумная идея: а что, если весь сыр-бор из-за "Параскевы Пятницы"? Она, вероятней всего, у Залесского.

Среди писем, присланных по моей просьбе от знакомых Залесских, было также послание от Пащенко. У него чудом сохранилось письмо, которое написал ему из Крылатого Валерий.

"Привет, старик! - писал Залесский. - Извини, что только теперь собрался черкнуть тебе пару слов. Надеюсь, село Крылатое и его обитатели тебя не интересуют, поэтому о них - ни звука. Ты спрашиваешь, как я живу? Сплошная фантастика пополам с культпросветработой. Конечно, старик, ты был прав, что белому человеку нечего делать среди степей, но мне здесь еще нужно быть по мотивам, которые я объяснил. Искусство требует жертв. Побарахтаюсь тут еще немного (не знаю, на сколько хватит) и вернусь в цивилизацию - стричь дивиденды со своих страдании.