Следователь по особо важным делам

- И еще вопрос. Вы здесь поддерживали с Залесскими прежние отношения?

- Какие прежние?

- Мне кажется, вместе проведенные студенческие годы сближают... Тем более-вдалеке от родных мест.

- А мне здесь не до туристических походов и лыжных прогулок.

- Значит, вы не встречались, например, за праздничным столом или просто не проводили вечер, вспоминая Вышегодск?

- Специально-нет. Может быть, перебрасывались несколькими фразами на улице. И все.

- С кем? С Валерием или с Аней?

- С обоими.

- Вы питаете неприязнь к кому-нибудь из них?

- Мне кажется, мои личные чувства не имеют никакого отношения к делу, отрезал Ильин.

Резкий тон, каким были произнесены эти слова, меня немного задел. Но я постарался спросить как можно спокойнее:

- Николай Гордеевич, вы не помните, о чем шла речь на собрании работников совхоза в конце мая? - Он поднял брови. - Когда вы выступали в клубе.

- Наверное, о посевной. Во всяком случае, не о балете.

- Отдавая дань вашему остроумию, хочу напомнить, что я приехал сюда не цветочки разводить. И копаться иной раз в чьих-то интимных отношениях для меня не хобби, а работа... На сегодня у меня вопросов больше нет.

Он, ни слова не говоря, расписался в протоколе, как мне показалось, не читая, и ушел, холодно попрощавшись.

Я встал у окна, но так, чтобы меня не было видно с улицы.

Главный агроном быстрой походкой вышел из двери, надел шлем, одним рывком завел мотоцикл, сел на сиденье и рванул с места.

Растрепанный пес, который всегда дремал на крылечке конторы, от неожиданности вскочил и, сжавшись, трусливо смотрел вслед удаляющемуся мотоциклу.

Странно вел себя Ильин. Настораживающе.

Я перечитал его показания. И пожалел о том, что не сохранил на бумаге те моменты, когда он был язвителен и раздражен. Ведь на эмоции я не имею права. В душе - сколько угодно. В документах же должны быть сухие факты. А как важно отразить состояние человека. Да, жаль, что я не имел возможности сегодняшнюю беседу записать на магнитофон. Потому что видел, чувствовал за его неприязнью кроется нечто. Что именно, я пока не знал. Не будет же человек ни с того ни с сего раздражаться и ожесточаться.

Может быть, ему не понравилась моя физиономия?

Тоже бывает. Или гордыня? Как-никак-он главный агроном, имеет некоторую власть над людьми... Кто-то из великих говорил, что не всякому человеку власть по плечу. А тут какой-то следователь осмеливается затронуть начальственную персону. Мне с такими людьми приходилось сталкиваться не раз. Я вспомнил, как разговаривал с ним по телефону директор совхоза. "Не в службу, а в дружбу..." Ведь Емельян Захарович ему в отцы годится. Не говоря уже о том, что руководитель - он, Мурзин.

С другой стороны, Ильин хорошо знал Залесскую еще в Вышегодске. В Крылатом говорят почему-то о ее встречах. с ним, а не с кем-нибудь другим. И сегодняшняя реакция... Все это наводило на размышления...

К вечеру у меня разыгралась ангина. Моя старая недобрая приятельница заботливо следовала за мной повсюду. Я пополоскал горло отваром ромашки, приготовленным все тем же Савелием Фомичом, и валялся на постели с укутанным горлом.

Старик предложил вызвать врача, но я отказался. Знаю наперед все, что он скажет: лежать, стрептоцид, полоскание, согревающий компресс. Может быть, еще горячее молоко со сливочным маслом.

По радио передавали совхозные новости. Во многих бригадах жатва подходила к концу. Молоденький женский голос, мне показалось, Линевой, секретарши директора, назвал передовые бригады.

- Жена участкового? - спросил я у сторожа, хлопотавшего возле меня.

- Галка. Она, - кивнул Савелий Фомич.

- "...Парад отстающих опять возглавляет бригада Шамоты. На ее участке убрано зерна всего лишь с пятидесяти четырех с половиной процентов запланированной площади...".

- Вот завел порядки, - проворчал сторож.

- Кто? - спросил я.

- Ильин, кому еще. Мало на совещаниях головомойку устраивают, нет, надо перед всеми людьми срамить...

- "...Видно, работникам этой бригады понравилось ехать на осле..." задорно проговорила дикторша.

- Ишь изгаляются... Никакого стыда нету, - негодовал Савелий Фомич.

- Что, у вас в хозяйстве разве есть ослы? - полюбопытствовал я.

- Шаржа, так, кажись, называется, - пояснил сторож. - Кто впереди это, значит, на спутнике несется.

А кто хуже всех - на осле.

- Наглядная агитация, - сказал я.

- Не агитация, а сплошное издевательство. Откуда Шамоте план взять? Там, видишь ли, в прошлый год ребята молодые поднабрались. Хорошая бригада была. И футбольная команда почти вся из них... Чего Ильин этот взъелся на Шамоту, не знаю. А только месяц назад, аккурат перед самой косовицей, главный агроном почти всех их парней в город угнал. Учиться на механизаторов. Вот и оголили бригаду.

- Только из этой?

- Из других тоже. Но по одному-два человека. А тут - разом дюжину лучших работников. Это зачем человеку три года кряхтеть над книжками-чтобы руль трактора держать? Так, для городского баловства. Ить за счет совхозных денежек. Теперь над бригадиром насмехаются...

- Неужели главный агроном не подумал, не укрепил другими кадрами?