Следователь по особо секретным делам

И мысль о театре тут же, как на нитке, потянула за собой следующую: это никакой не театр военных действий! Место, куда Газиэль отправил его, представляло собой будущий Театр Красной Армии в настоящей, не призрачной Москве. Но здесь его правильный пятиугольник выглядел совсем не как здание с наполовину возведенными стенами. Здесь он походил на самую натуральную ярмарку призраков. Именно они, как выяснилось, были главными обитателями этих мест. Площадь в форме пентаграммы притягивала здешних духов, как если бы она была магнитом, а они все – железным опилками. Да и где такому магниту следовало возникнуть, как ни здесь – на Божедомке, в старинном пристанище заложных покойников?

А сейчас эти души-опилки словно бы стекали с поверхности пятиугольного магнита, перемещаясь с одного из лучей гигантской звезды куда-то вбок, на поросший блеклой травой холм. И оттуда, с этого холма, доносился бешеный, исступленный собачий лай.

4

Лара понимала: скомандовать «Горло!» немецкой овчарке в реальном мире – то же самое, что выстрелить во врага из пистолета в упор. Да что там – из пистолета! Такие собаки, если их натренировать, становятся летальным оружием почище огнестрельного. И не исключено, что даже в пространстве неприкаянных душ отданная инженером Хомяковым команда возымела бы действие. Ведь пес, который атаковал человека с веревкой, обладал одинаковой с ним природой: представлял собой изгнанника из мира живых. Дик прыгнул, ударяя передними лапами в грудь веревочника – того, кто раз за разом набрасывал петлю на Лару. И сбил его с ног, а в следующий миг наверняка сомкнул бы челюсти у него на горле. Однако кое-кто в призрачной Москве оказался быстрее и ловчее, чем немецкая овчарка.

Мальчишка лет четырнадцати, по виду – беспризорник революционных времен, стоял от места действия в одном шаге. И сжимал в руках большую пустую корзину, сплетенную из ивовых прутьев. Её-то он в один миг и набросил, держа одной рукой за ручку, на морду псу. Сделал из своей корзинки подобие примитивного намордника.

По инерции пес врезался головой в горло веревочника. Но, разумеется, никакого вреда тому не причинил.

– Дик, назад! – крикнула Лара. – Назад!

Она надеялась, что пес сумеет выпростать голову из корзины, если чуть отступит. Но призрачный беспризорник уже набросил на корзину какой-то сермяжный пояс и стянул его на задней части песьей головы, прочно фиксируя намордник из прутьев. Дик принялся злобно мотать башкой, пытаясь сбросить с себя корзинку. Однако мальчишка держал её крепко – тянул на себя изо всех сил. И призрак с веревочной петлей почти мгновенно вскочил на ноги, опять ринулся к Ларе.

– Ты! – Инженер Хомяков заступил ему дорогу. – Отстань от неё! Что она тебе сделала?

Но веревочник оттолкнул его с такой легкостью, словно тот весил не больше годовалого ребенка.

Лара поняла: сейчас негодяй снова начнет её душить. И заозиралась по сторонам – пытаясь выискать хоть кого-то, кто мог бы прийти к ней на помощь. Но все эти призраки – блеклые, с недовольными, испитыми или искаженными болью лицами – были ей не помощники. И даже дух Михаила Андреевича Достоевского куда-то запропал.

5

Николай не мог разглядеть, что происходит на холме рядом с площадью. Призраков там было видимо-невидимо, и находился Скрябин ниже, чем они. Но уж Ларин-то голос – испуганный и странно приглушенный, – он различил сразу же.

– Дик, назад! – крикнула девушка.

И Николай увидел немецкую овчарку замерзшего инженера. На голову собаки кто-то набросил плетеную кошелку, так что бедолага Дик стал похож фехтовальщика-ученика века из восемнадцатого, которому соорудили такую вот защитную маску. Кошелку кто-то крепко держал за ручку, не позволяя псу двигать мордой. Но Скрябин не видел, кто именно. Как не видел он и саму Лару: её слишком уж плотно обступили обитатели города призраков. Зато он снова уловил её голос, на сей раз – какой-то придушенный вскрик.

– Газиэль, сюда! – заорал Николай. – Перенеси меня прямо к ней!

Но обезьяноподобный лохмач и не подумал объявиться. А на морде его братца-кролика возникло выражение, которое однозначно можно было трактовать как глумливое.

– Говори, где он! – Скрябин рванул голову кролика вверх. – Не то уши тебе оторву!

Но – вряд ли он Фесора испугал. Что проку было бы Николаю, если бы демон-кролик остался без ушей? Да и всамделишные ли они были – эти длинные бархатистые уши, похожие на пальцы старинных мужских перчаток? И Скрябин немного свою хватку ослабил – понял, что должен сконцентрироваться на другом.

– Ну, давай, – прошептал он, так и впиваясь взглядом в здоровенного пса с корзиной на башке, – покажись мне целиком!

6

Лара ощутила, что распадающаяся веревка снова захватывает её шею – а ведь она едва успела сделать один-единственный вдох после предыдущего раза! Инженер Хомяков уже не пытался прийти к ней на помощь: на каждой его руке повисли по два или три призрака. И уж его руки стали для них надежной опорой: бывший сосед Николая Скрябина полностью принадлежал здешнему миру.

«Коля! – мысленно воззвала девушка. – Где бы ни был – помоги мне!»