Следователь по особо секретным делам

Скрябин приехал в Ленинку меньше, чем через пятнадцать минут: на служебной машине, но без шофера. И не в сопровождении Михаила Кедрова, с которым Лара тоже успела познакомиться, а один. Зато с большим бумажным пакетом в руках. Но вид его не был мрачным или озабоченным, как ожидала девушка. Она поразилась, когда поняла: лицо Николая выражает радость и облегчение.

Она хотела сразу же отвести его к Самсону, но Николай сперва захотел послушать, что она узнала о господине Назарьеве. Выслушав все, он уселся за стол, раскрыл свой блокнот и попросил, чтобы Лара всё повторила еще раз. А сам по мере её рассказа делал какие-то пометки. Потом он забрал папку, из которой девушка загодя извлекла все содержимое – хотя и заметил:

– Я-то думал, что смогу отдать её для исследования Андрею Назарьеву – вместе с теми перчатками! А теперь даже не знаю, что стану с ней делать.

И они пошли к Самсону Давыденко.

5

Призрачный пес, который еще несколько дней назад был немецкой овчаркой по кличке Дик, любимцем хозяина и грозой соседских кошек, забился в самый темный угол одного из подвалов на улице Коминтерна. Для него это была просто неширокая улица, выводившая к красным зубчатым стенам из старого кирпича. Хозяин Дика эту улицу любил, и частенько они с ним гуляли именно здесь.

Потому-то Дик и знал про этот подвал. Как-то раз он, сорвавшись у хозяина с поводка, погнался тут за каким-то мордастым серо-полосатым котярой. Но котяра оказался не промах: очень быстро юркнул в один из подвальных продувов. И Дику оставалось только бешено лаять возле этого лаза в стене. Что он и делал – до того момента, как разозленный хозяин отыскал его и чувствительно отстегал поводком.

Но – то, что Дику было недоступно в прежнем его воплощении, теперь не составляло для него ни малейшего труда. Он просочился даже не в сам этот лаз – он как бы протек между кирпичами стены, не повредив при этом штукатурку. А подвальные коты при его появлении с оглушительным мявом порскнули в разные стороны. Возможно, они и не были единственными живыми существами, которые могли видеть его – люди тоже порой бросали в его сторону недоверчивые взгляды, а потом тотчас отводили глаза. Но представители кошачьего племени оказались одними из немногих, кто прямо и откровенно на его присутствие реагировал.

И сейчас Дик лежал возле какой-то вонявшей крысами стены и грыз сияющий мячик, отобранный у страшной тетки, которая – пёс хорошо это помнил – обратила в куски льда и его самого, и его хозяина. Точнее, он пытался этот предмет грызть: зубы Дика проходили сквозь призрачный шарик, не причиняя ему ни малейшего ущерба. И это было странно и обидно: Дик хотел отомстить своей врагине хотя бы таким способом – уничтожив её имущество.

Накануне ночью, когда Дик начал понемногу привыкать к своему новому бестелесному существованию и бродил вокруг своего бывшего дома, его словно бы позвал кто-то. Дик возликовал: решил, что хозяин всё-таки нашел его, и теперь они снова будут вместе. Какое это было бы счастье! И он очертя голову ринулся на зов.

Однако еще на полдороге он понял: не хозяин зовет его. И вообще – не человек. Его звала вещь, которую держал в руке хорошо знакомый ему высокий гражданин: сосед сверху, от которого всегда пахло одеколоном и кошачьей шерстью (запахи – один хуже другого, по мнению Дика). Но сейчас от соседа не пахло ничем: все его запахи пропали, прихваченные сильнейшим холодом.

Дик этот холод ощутил – не шкурой, а чем-то внутри себя, в самой глубине своей новой нематериальной фигуры. И в следующий миг он увидел её – убийцу. Она теперь нацелилась на их с хозяином соседа по дому и его спутницу, которые оба уже начали покрываться инеем.

Первым побуждением Дика было – вцепиться мерзавке в горло. Команду «Горло!» он никогда от своего хозяина не получал, однако же знал её. Но – вещь в руке высокого соседа продолжала с Диком разговаривать. И эта вещь подсказала ему, что нужно делать, чтобы навредить убийце как можно сильнее.

А теперь Дик сидел в подвале с бесполезным украденным мячиком. И всё его собачье существо переполняла тоска. Он не знал, что делать дальше. И больше не было никого, кто мог бы ему это подсказать.

6

Хотя бы в одном Скрябину повезло: все сотрудники проекта «Ярополк», которые носили в здании Наркомата форму, обязаны были держать в служебном шкафчике штатскую одежду – чтобы переодеваться в неё перед уходом домой. Так что Николай, отправляясь в Ленинку, просто забрал из шкафа, принадлежавшего Давыденко, брюки и рубашку Самсона – положил их в бумажный пакет. А где иначе он мог бы взять вещи нужного – богатырского – размера?

А сейчас Николай хотел переговорить со своим выдвиженцем с глазу на глаз. Так что Лара проводила Скрябина до двери в подсобку, впустила его внутрь, а потом снова дверь заперла.

– Я приду через полчаса! – пообещала она.

И Николай невольно поморщился: хочешь – не хочешь, а у него возникла ассоциация с утренним разговором, который состоялся у них с Давыденко во внутренней тюрьме НКВД.