Следователь и Колдун

— Это микроскоп плюс колдовство: пирамидки-концентраторы и эфирно-волновые преобразователи. Разрешение у этого прибора, конечно, сумасшедшее… Но да, простите, я отвлекаюсь. Так вот: температура тела и рефлексы у барона самые обычные. Состав крови ничем не отличается от вашего; у него альфа-группа, фактор-плюс, если вам это о чем-то говорит.

— Не говорит, но продолжайте.

— Барон реагирует на базовые алхимические инвазии так же, как обычный человек. Ровно до тех пор, пока таковые не влияют на целостность его физической оболочки. Если ему дают яд, то тело начинает стремительно восстанавливаться — вот как Гастон говорил. Идем дальше: у барона на месте все кости и органы. Кроме одного — у него нет сердца.

— Что? — Фигаро чуть не подавился дымом трубки. — Вы имеете в виду…

— Я не подразумеваю моральные качества Оберна, а говорю по факту: у барона сердце отсутствует как орган. На его месте — стабильный эфирный вихрь, который, судя по всему, работает как некая замена сердечной мышце, во всяком случае, кровь у Оберна вполне себе циркулирует. И, предвосхищая ваш вопрос, я понятия не имею, следствием какой алхимической или метафизической операции может быть эта аномалия. Я все сказал.

Они сидели в той же самой беседке, где вчера ночью пьянствовали с бароном; теперь, при свете дня, стали видны великолепной работы мраморные скульптуры-колонны: девушки в туниках несущие на головах кувшины с высокими горлышками (кажется, такие назывались «лутрофорами»). Мрамор едва заметно флюоресцировал и казался живым; это был тот самый знаменитый мрамор из Дальней Хляби, который лет пятьсот назад называли «кость-камень» — перенасыщенный колдовством материал, веками сохраняющий цвет и прочность.

Погода испортилась, и по небу проносились быстрые серые тучи, готовые в любой момент пролиться дождем. Жара спала, воздух пах влагой и электричеством.

— Сегодня опять был исходящий импульс из-под замка. Не особо сильный, но был. — Фигаро со злости стукнул кулаком по коленке. — Черт, так хочется пробить в этой скале дырку, и посмотреть, что там, внизу, происходит! Чувствую, именно в этом все дело… Вот зуб даю…

Он вздохнул и продолжил уже спокойнее:

— Я сегодня полдня бродил по замку. Нашел много интересного, но пока не буду углубляться — рано, непонятно, мало информации.

— А во второй половине дня вы, стало быть, занимались чем-то полезным?

— Не паясничай, Сальдо. Представь себе, да. Я считал.

— Ворон?

— Нагрузки. Но ты ноль в квазиматематике, поэтому все равно ни хрена не поймешь. Я могу сказать одно: даже если бы барон вырвал «виталис» не у двенадцати разбойников, а у тысячи двухсот, это все равно не привело бы его в текущее состояние. Ну не может «виталис» в таком количестве аккумулировать в теле. Даже у Легких вампиров это работает иначе — я, кстати, нашел заметки из Белой Башни, о которых упоминал Оберн. То, что описывает барон, противоречит второму и третьему принципу Закона Бруне-Льюиса, и, стало быть, невозможно.

— Но зачем барону врать, если он хочет самоубиться?

— Во-о-о-о-о-от! Вот это как раз правильный вопрос. Мне пока в голову приходит два варианта: либо барон неверно понимает случившееся с ним, либо не знает настоящих его причин.

— Э-э-э-эм…

— Поясняю: барон мог провести описанную им процедуру и стать тем, кем он стал, но он вовсе не перекачанный виталисом человек, а… что-то другое. И, конечно, барон может не понимать некоторых особенностей работы его прибора.

— Но прибор взорвался.

— В том-то и дело, увы… Ладно, сегодня вечером попробую сделать полную эфирную развертку ауры барона.

— Разве это возможно без оборудования?

— Конечно. Вопрос лишь в точности и глубине анализа. Сделаю все, что в моих силах… А вообще я проголодался. Идем, посмотрим, что сегодня поймал Ашииз. Надеюсь, зайца.

Искра, дочь кузнеца, была действительно яркой персоной. Натуральная блондинка с тонкими чертами лица, которое не постеснялся бы разместить на своей обложке и лютецианский «Вог», она была страсть как хороша внешне, но в ее фигуре и поведении чувствовалась кровь отца: под тканью платья бугрились мышцы, а кулачок Искры, похоже, мог нокаутировать взрослого лося. В настоящий момент кузнецова дочь доедала заячью ножку, бросая в сторону барона настолько недвусмысленные взгляды, что Оберн краснел как рак, и постоянно теребил высокий воротничок сюртука.

К счастью, на помощь пришел Гастон: одно упоминание о Столице, и Искра тут же переключилась на администратора: ей были безумно интересны модные новинки и сплетни из жизни Мари Воронцовой — а правда, что она вышла замуж за самого короля? А какое у нее было свадебное платье? А сколько…

— Великолепно, барон, великолепно! — Фигаро промокнул губы белоснежной салфеткой. — Стриш-повар! Более того: стриш, который стирает и убирает в комнатах! Вот оно, вот оно — настоящее мирное использование некромантии и демонологии! Это потрясающе, это нужно печатать в «Колдовстве и жизни»!