Следом за судьбой

— Да, готов, — и врать что угодно готов, лишь бы сестру отсюда вызолить.

— Хм, уведите, — кивнул вожак страже. По спине княжича прокрался холодок. Не так он представлял эту встречу! Совсем не так. Но выдать себя неосторожным действием или словом он побоялся и молча дал себя увести.

Шаги удаляющейся стражи становились тише, пока, наконец, зал не погрузился полную тишину. И лишь стук неровно дрожащего сердца отдавал в ушах настырной дробью. Яр медленно обернулся к вожаку.

— Дружинник, стало быть… Занятно. Кто он, Яр?

Всемир не глядел на него, откинулся на спинку трона и бездумно поглаживал резной подлокотник.

— Ни разу не встречал, — сухо отозвался оборотень.

— Не встречал? — показно удивился Всемир, — Вот только дружинник наш тебя убить желает. С чего бы это, как думаешь?

— Мало ли у меня недругов, — и опять он ушел от ответа. Причины ненависти княжича он и правда не ведал. Ни разу до этого не сходились их пути. Яр и сам был удивлен силе той злобы, что вспыхнула в глазах княжича, стоило их взглядам пересечься.

— Так на одного меньше сей же час станет, если ты память не поднапряжешь, — в голосе вожака проскользнула угроза.

— Отпусти его, — вместо ответа произнес вдруг Яр. Всемир покачал головой.

— Кто он? — повторил вожак.

Мысли вихрем пронеслись в голове и Яр решил рискнуть. Всемир благоволит его жене, может статься, что и княжичу милости перепадет.

— Ее брат, — тихо произнес оборотень. В глазах старого волка плеснула ненависть.

— У нее нет семьи, кроме той, что сейчас.

— Он дорог ей, Всемир! Пожалей мальчишку, этот дурень без помощи и дороги отсюда не найдет!

Всемир нехорошо прищурился.

— Видно, и правда с памятью у тебя туго. Забыл, чем твоя сердечность для Стаи обернулась?

Яр только зубами от досады скрипнул — пустые его надежды оказались! И не сиделось же дурному княжичу на месте! Променял теплые хоромы на каменный мешок темницы. Зачем к оборотням сунулся? А Всемир, в подтверждение его мыслей опять заговорил.

— Неспроста наш дружинник тут. Держи язык за зубами, и все останется как было. А в милость, так и быть, получит пленник быструю смерть.

Вдоль спины прокрался озноб и Яр, стараясь придать голосу твердости, возразил:

— Дай хотя бы допросить его. Может, получится вызнать что ценное, да и его неприязнь мне непонятна. А потом делай, что хочешь.

Всемир глянул на него испытывающее, но прямого отказа, впрочем, как и согласия, Яр не услышал. Желая подумать, вожак отослал его, и Яр не стал пока продолжать бесполезные уговоры. Молча покинул зал. Почти бежал, отчаянно пытаясь выкинуть, вырвать произошедшее из своего сердца и памяти. Но от совести не сбежать. Клыки царапнули нижнюю губу и мужчина поспешил глубоко вдохнуть, успокаивая метавшегося под сердцем зверя. Мерзко на душе было до зубовного скрежета. И куда не кинься — один лишь путь у глупого ланушкиного брата — прямиком на погребальный костер. Всемир не смилуется. Слишком осторожен стал теперь вожак. Почуяв опасность, старый волк рисковать не станет. Не теперь, когда перед носом маячило то, что должно было случиться еще три весны назад.

Отпустив дежурившую у его покоев стражу, Яр покрепче запер дверь и неслышно выдохнул, пытаясь совладать с возрастающей тревогой. Тихо прошел к спальному месту, и присел на кровать. Ланушка уже спала, крепко прижимая к себе подушку. Любимая ждала его — свеча до сей поры горит, да и одежд княжна не сняла, но Дрема оказалась хитрее и сейчас его возлюбленная сладко сопела, чему-то улыбаясь во сне. Едва касаясь, он провел ладонью по разметавшимся светлым прядям.

— Весна моя… Нежная, — чуть слышные, ласковые слова горечью осели на губах. Опять он должен поступить с ней подло. И вдвойне хуже от того, что придется скрыть произошедшее, и дальше жить с этим, каждый день помня о своем вранье и обещании, что теперь не исполнить никогда.

— Любимый? — тихий шепот заставил вздрогнуть. Яр отвел взгляд, стараясь не глядеть в сонные, доверчивые глаза. Лана нахмурилась и подобралась к нему ближе. Мягко коснулась тонкими пальчиками щеки. Перехватив ее руку, он прижался губами к теплой ладошке, что вкусно пахла белоцветником и молоком.

— Случилось что?

Слова засели в горле сухим репьем. Что он ей сказать может? Все что угодно, кроме правды. Разве посмеет он обрушить эту страшную новость на возлюбленную, в ее то положении… Нет, нужно молчать.

— На границе тревожно, — кое-как выдавил он. Ланушка еще больше обеспокоилась, потянулась к нему и выдохнула почти в губы.

— Он?

Яр знал, о ком говорит княжна. Лана часто ненавязчиво выспрашивала о делах в серединных землях, прислушивалась к любым разговором. Переживала, что ожесточившийся Беригор вовсе ум потеряет. И тем больше беспокоилась на счет своих родичей, что были ей близки.

— Нет, с юга… Там другое. Не беспокойся любимая, не надо.

Кажется, она чуть-чуть выдохнула.

— Ты в дозор уйдешь?

— Никуда не уйду, милая. С тобой буду, — каждое слово давалось с огромным трудом. Однако через силу, но он все же взглянул в ее и даже нашел наглости на кривую усмешку.