Следак - 2

Убедившись, что все буквы и черточки перерисованы точно, я завалился спать.

Следующий день я провел согласно намеченному вчера плану. За учителем немецкого языка я отправился на другой конец города, чтобы ненароком не столкнуться с ним потом где-нибудь на улице. Выйдя из автобуса, я направился в общеобразовательную школу.

Учителем оказалась строгая дама в очках, которые вкупе с тяжеловесной прической добавляли ей лишние лет десять.

— Роза Михайловна, — обратился я к ней, предварительно выяснив ее имя у школьников.

— Вы чей-то отец? — щурясь, она наблюдала поверх очков за тем, как я прошел через класс к ее столу.

— Нет, и даже не брат, — я располагающе улыбнулся. — Я к вам, как к лучшему специалисту немецкого языка в нашем районе, — отметив заинтересованность, я продолжил. — Вы не могли бы перевести мне некоторые записи? — при этих словах, я достал из внутреннего кармана блокнот.

— А вы кто? — нахмурилась она. В ее голосе явственно послышалось подозрение.

«С удостоверением вышло бы проще», — посетовал про себя я, а вслух сказал, что являюсь практикантом-журналистом, пытающимся написать статью и удивить редактора газеты.

— И из какой вы газеты? — от удивления ее брови поползли вверх.

— Пока еще ни из какой. Но мечтаю работать в «Комсомольской правде», — признался я, приняв мечтательный вид. — Вы мне поможете? — спросил я с надрывом.

— Да, конечно, — растерялась она от моего напора, вновь усаживаясь на свое место.

Окрыленный, я пристроился на стоящую рядом парту и протянул ей блокнот.

— Это любовные письма, — через какое-то время сообщила мне она. — Писал мужчина.

— И что в них? — подобрался я.

— Сейчас, напишу, — женщина подвинула к себе листок бумаги и застрочила, а я напряженно за ней наблюдал.

— Это письма военнопленного? — отвлеклась от перевода женщина, она смотрела на меня вопросительно.

— Не знаю, мне и нужно это выяснить, — разведя руками, объяснился я.

— Он ее очень любил, — вздохнула она, о чем-то поразмышляла про себя и вновь углубилась в чтение.

— Точно военнопленный, — заключила она. — Он пишет, что его семья живет в Мюнхене и что там будут рады как ей, так и детям. Он умоляет ее не отчаиваться, ждать его. «Твой Альберт» — с придыханием зачитала она вслух. — Это так романтично, — ее затуманенный взгляд устремился вдаль.

— Да, пожалуй, хорошая статья получится, — покивал я.

Из школы я вышел задумчивым. Если папаша Альберта так любил Марту, то почему не забрал с собой? Вернувшись в Германию, чувства поостыли, он встретил другую, а о русской семье предпочел забыть? Или погиб?

Предстояло выяснить, что произошло с Альбертом Взидрицом. Но как это сделать, я пока не представлял. Не мог же я в посольство ФРГ завалиться, меня еще на подступах сотрудники КГБ примут. Надо думать, наводить справки где такую информацию можно получить, не подставляясь.

Отступление

От первого секретаря областного комитета КПСС Мохов вернулся в расстроенных чувствах. Туда его притащил начальник городского УВД. Именно поэтому основной удар при разборе полетов пришелся по начальнику РОВД. Вменили ему ни много, ни мало, плохую организацию работы отдела милиции.

— Не осуществлял надлежащий надзор за лицами, освобожденными из мест лишения свободы и плохо организовал работу по учеты находящихся в розыске лиц. Допустил совершение на вверенной ему территории особо тяжкого преступления. Не обеспечил розыск и задержание преступников по горячим следам и дал им скрыться с места преступления, — обличительные слова начальника областного УВД все еще звенели у него в ушах.

На момент совещания уже были установлены личности двоих их трех совершивших разбойное нападение. Некто Дьяков, которого подстрелил их следователь, как выяснилось, находился в общесоюзном розыске. В их город он, по версии следствия, приехал к проживающему здесь Чемезову, с которым они вместе отбывали срок. Видимо, хотел у него отсидеться. Чемезов освободился из мест не столь отдаленных всего несколько месяцев назад и как назло осел именно в Индустриальном районе города. Кто был третьим выяснить пока не удалось. Дьяков скончался на операционном столе, а Чемезов подался в бега.

Закурив, Мохов посмотрел на сидящего справа от него за столом Лусенко. Тот выглядел не лучшим образом, задумавшись мял пальцами сигарету, из-за чего на стол сыпался табак. По нему тоже лихо прошлись, но уже в Управлении. Ведь именно он возглавлял в отделе уголовный розыск.

В дверь постучали и в кабинет вошел Головачев.

— Вызывали, товарищ полковник? — застыл тот на пороге, пытаясь совместить несовместимое — изображая нерешительность вкупе со служебным рвением.

— Заходи, — оторвавшись от своих нерадостных мыслей, хмуро откликнулся Мохов. — Кури, если хочешь, — он подвинул к начальнику следствия пепельницу.

Головачев, заняв свое обычное место, не преминул воспользоваться предложением.