След в прошлом

— У девушки явно хорошие нервы, оттуда и такой богатырский сон, — заметила Катя, — сейчас таких людей вряд ли встретишь, все уже с раннего возраста становятся неврастениками…

— Но, мы ведь, Катенька, с тобой не неврастеники?

— Нет, не неврастеники! — рассмеялась девушка.

— Ну вот, и замечательно. Теперь давай вернёмся, Катенька, к началу нашего разговора. Кто такая девушка из седьмой палаты на втором этаже я тебе рассказал, ну, а её мама вне подозрений, она отпала сама по себе.

— Нет, никто не отпал. Вы мне обещали не нарушать больничный режим, — обиженно надула губы фантиком она. — А сами что делаете?

— Не сердись, ты же знаешь что Дуся из-за нервного стресса потеряла голос и не разговаривает, какой уж там флирт с ней? К тому же она совсем зелёная…

— Ничего не зелёная, она всего лишь на два года младше меня.

— Откуда ты знаешь её возраст? — удивился Максим. — Впрочем, о чём это я. У тебя ведь на всех этажах свои люди…

— Мне почему-то жалко эту девушку… — неожиданно расчувствовалась Катя. — Она может остаться немой на всю оставшуюся жизнь. Её психика подорвана, и она теперь в каждом казахе будет видеть для себя угрозу. Ей следует срочно уехать из Алма-Аты, чтобы не было рецидива…

Максим в согласии кивнул. Он и сам все последние дни задумывался на сей счёт, но в голову ничего толкового не шло. И тут его внезапно озарило, теперь он знал, что ему следует предпринять. Осталось только дождаться сына и всё обсудить с ним.

— Спасибо тебе, Катенька, за подсказку. Ты права, находиться в этом городе обеим женщинам нельзя. Мать и её дочь являются не только потерпевшими, но ещё и свидетелями преступления, поэтому от них просто-напросто могут избавиться.

— Вот я об этом же… — с пониманием сказала Катя.

Клим появился в палате после обеда.

— Привет, папа! Как ты? — раздался с порога его голос, который уже окончательно расстался со своей юношеской звонкостью и имел более низкую мужскую окраску.

Максим поднялся с кровати, и они обнялись.

— Извини, пап, что не мог ранее тебя навестить, — не отпускали…

— Всё нормально, сын. Я в курсе всего того, что происходит в училище.

— Нам теперь, пап, рекомендовано ходить в городе в «гражданке», а тем, у кого её нет, ходить группами не менее трёх человек. Сказали, что это мера временная, потому как в городе периодически возникают конфликты на межнациональной почве.

Пограничников не очень-то жалуют в городе, особенно молодые казахи…

— Сапёрные лопатки они нам долго ещё не простят, как, впрочем, и мы их камни и ломы, — сказал Максим.

— Не забудем, папа, это точно. Как дела у Дуси и её мамы?

— Гораздо лучше. Сейчас мы пойдём к ним, но прежде, я хотел бы поделиться с тобой одной мыслью, которая возникла у меня вчера.

— Слушаю тебя, пап.

Максим собрался с мыслями, потом пристально посмотрел в глаза сына.

— Мне вот что думается, сын, в трагедии, случившейся с семьёй Тобольских, есть и наша вина. Если бы Дуся не дружила с тобой, то к ним вряд ли бы пришли эти моральные уроды. А так, через неё, они поквитались с нами за кровавый «желтоксан». Я ведь видел в тот вечер, недалеко от её дома, стоящих на дороге трёх парней. Одного из них я узнал, это был Аскар Байжанов, тот самый, которому ты, в битве за Газизу, сломал передний зуб.

— Нифига себе! — присвистнул Клим и его глаза при этом гневно сверкнули. — Это точно он поджёг их дом. Он знал, что я учусь в пограничном училище и дружу с Дусей.

— Я тоже так считаю.

— Тогда их надо упрятать за решётку.

— Это сделать будет непросто. Тем не менее я всё рассказал следователю, который появился в палате на следующий день моего нахождения в больнице.

— Понятно. А следователь хоть русский или из казахов?

— Русский.

— А что, пап, за мысль пришла в твою голову? — вспомнил Клим.

Максим растёр костяшками пальцев виски, словно собирался что-то важное обдумать, а затем внимательно посмотрел на сына.

— Я вот что думаю. Нам нужно предложить Дусе и её матери поехать со мной на Сахалин. Ведь жить-то им негде, а на заставе у них будет жильё, время залечит их раны, а там видно будет.

Ты будешь приезжать в отпуск, а после окончания училища вы с Дусей примите окончательное решение. А может быть, такое решение вами будет принято и раньше.

Можно было бы предложить им мою квартиру, но в этом городе они вряд ли будут спокойны. От таких свидетелей преступники постараются избавиться…

Максим видел, как вытянулось на мгновение лицо у Клима. Но высказать своё мнение он не замедлил.

— Хорошая идея, папа. Они ведь действительно пострадали из-за нас. Мы просто обязаны так поступить. Вопрос лишь в том, возможен ли их переезд вместе с тобой на заставу, они ведь нам чужие?

— Возможен! На пограничной заставе всё возможно. Руководству пограничного отряда они будут представлены как невестка моего сына и её мать.

Училищному начальству я тоже всё объясню, и попрошу генерала, чтобы на них выписали проездные документы…

— Что ж, тогда пойдём и скажем им об этом, — решительно сказал Клим.

— Идём, сын!