След Полония

Собака опять утвердительно тявкнула. Детектив подцепил лезвием перочинного ножа крышку, перевернул банку и хорошенько потряс ее. Оттуда выпал полиэтиленовый пакет чуть больше того, что выдают в фирменных поездах дальнего следования для гигиенических целей.

Только вместо салфетки и мыла в нем находился белый, похожий на мел порошок.

— Учтите, во всех сумках размещены сильно пахнущие продукты! — послышался за спиной мистера Ремингтона тот же, что и раньше, негромкий голос. — Различный перец, листовой табак… чеснок. — Подбирая последнее слово по-английски, говорящий чуть-чуть замешкался: — Да, правильно — чеснок!

— А как теперь доказать принадлежность наркотиков? Все задержанные станут отпираться. Может получиться так, что у вас будет товар без владельца… — Несмотря на значительное расстояние до места действия, Ремингтон старался говорить почти шепотом.

— Во-первых, они будут допрошены по отдельности… и кто-то обязательно даст показания. Кроме того, перед вокзалами обычно ведется негласная видеосъемка, на которой зафиксировано, кто именно и с какими вещами появился.

— Очень хорошо!

Тем временем задержанных уже начали довольно бесцеремонно обыскивать и сажать в подошедший автобус без опознавательных знаков, но с кокетливыми занавесочками на окнах.

— Жестко работаете.

— Иначе нельзя, мистер Ремингтон.

Заплеванный пятачок перед серым кирпичным бараком, призванным изображать транспортный терминал, опустел.

— Живописное место.

— Да, это тоже часть нашей истории…

На показательные выступления прессу, участников и гостей международного семинара «Проблемы транснациональной организованной преступности, противодействия терроризму и незаконному обороту радиоактивных веществ» вывезли за город, на территорию заброшенной колонии. В Советском Союзе эта колония считалась одним из крупнейших в стране исправительно-трудовых учреждений — несколько тысяч заключенных из года в год, несколько десятилетий подряд, добывали из местных карьеров балтийский гранит и дробили его для промышленных нужд народного хозяйства. После распада СССР исправительно-трудовую колонию, как наследие мрачного прошлого, решительно расформировали, производство пришло в упадок, так что о былых его масштабах напоминали теперь только огромные горы щебня, закрывающие горизонт и заметные на расстоянии в несколько километров.

Откровенно говоря, человеку с воображением становилось не по себе при виде пустых, наполовину разрушенных производственных корпусов и бесконечного ряда однообразных кирпичных бараков. Бетонное ограждение по периметру зоны еще сохранилось — но вот обрывки колючей проволоки и проводов на нем можно было обнаружить лишь в самых труднодоступных местах: предприимчивые местные жители давным-давно сняли, вывезли и продали на лом почти все металлическое, включая ворота…

— Подождите еще минуточку, господа!

Зрители уже собрались покинуть наблюдательный пункт, когда полуразрушенный жилой корпус напротив вдруг полыхнул изнутри пронзительно ярким белесым пламенем, содрогнулся — и осыпался на асфальт мелкой крошкой выдавленных наружу стекол. Вдоволь насмотревшийся в Боснии и Северной Ирландии подобных фейерверков, Ремингтон непроизвольно дернулся вниз и потянул руку под пиджак, в поисках кобуры: опыт подсказывал, что вслед за первыми взрывами часто следует интенсивная перестрелка.

Так и произошло.

Откуда-то справа, невидимый из-за грязных бетонных конструкций, заявил о себе пулемет. Короткими, злыми трассами он прошелся по пустынным оконным проемам и не прекращал огня, пока под прикрытие стен, в непросма гриваемую и непростре-ливаемую «мертвую зону» не перебежало несколько угловатых фигурок в черном.

Одинаково экипированные и вооруженные, они не воспринимались как отдельные персонажи разворачивающихся событий, скорее это были великолепно отлаженные, ставшие единым целым элементы полицейской наступательной машины. Практически не снижая темпа, они специальными средствами расчистили себе вход и одновременно исчезли в здании — кто-то через недостроенный второй этаж, кто-то низом…

Некоторое время изнутри еще доносились отчаянные пистолетные выстрелы и хлопки штурмовых гранат. Потом все стихло. В угловом проеме что-то мелькнуло, и с высоты в несколько метров на кучу битого стекла вывалилось изогнутое в полете тело: джинсы, рубашка болотного цвета…

— Тьфу, дьявол! — Кто-то рядом выругался по-немецки. — Вот дают… шутники! Я уж было подумал…

Чучело, сброшенное из окна, выглядело настолько натурально, что обманулся не только Ремингтон.

— Это что — ваш национальный эстонский юмор? — поинтересовался он.

— Спецназ! Веселые ребята… только немножко хулиганы, — со снисходительной улыбкой пояснил заместитель министра внутренних дел республики, отвечающий за проведение семинара.

Зрители постепенно приходили в себя от грохота и обилия впечатлений.