След орла

Мара настроилась на рыбную диету, едва спрыгнула с вертолета. Эти места, как и Нунавут, больше ничем не могли прокормить. А уж если за плитой стоял мужчина, то наверняка придется себя убеждать во время каждого приема пищи, что еда в жизни – не главное.

Однако едва переступив порог дома, Мара втянула носом дразнящие ароматы трав и кореньев, и желудок заурчал, напомнив о себе. Тесную прихожую, обитую деревом, украшали потрясающей красоты фотографии дикой природы и животных. Девочка замерла, разглядывая снимок молодого оленя, пасущегося на горном склоне. Туман стелился у его ног, и из белесой дымки проступали причудливые очертания сухотравья.

– Одна из моих любимых работ, – с гордостью сообщил Альберт.

– Вы – фотограф?

– Надо же как-то зарабатывать на жизнь, – он пожал плечами и одним движением переставил чемодан Вукович к двери, будто тот весил не больше подушки. – Пойдем за стол, я все тебе расскажу.

В комнате, которая служила и столовой, и гостиной, было все готово к обеду. Разноцветная посуда, большая миска салата, пузатый графин ягодного морса и круглые зерновые булочки.

– Вчера испек, – сказал Альберт. – Но они еще мягкие. Попробуй.

Мара с наслаждением поглощала все, что предлагал ее новый родственник. И даже Вукович, обычно сдержанная и равнодушная к простым человеческим радостям, не удержалась и промокнула хрустящей горбушкой густой соус китового жаркого. И чего отец скрывал такого родственника? Милейший старикан…

– Ловля китов запрещена, – пояснил дядя Альберт. – Исключение сделали только для некоторых коренных народов. А зачем им целая туша? Купил на днях в соседнем поселке. И им доход, и мне деликатес, верно?

– Вы обещали рассказать, как стали фотографом, – деликатно напомнила Вукович.

– Ах, да, – старик сыто откинулся на спинку стула. – Тут ничего особенного. У нас, летних, гораздо меньше способов заработать, чем у вас. Тем более, что мне пришлось осваивать новую профессию довольно поздно. Спустил свои сбережения на хорошую камеру и кочевал по миру, снимая дикую природу.

– Вы видели весь мир? – заворожено спросила Мара.

– Ну… Весь мир никто не видел. Но да, мне есть, чем гордиться. Я осваивался на диких территориях в облике какого-нибудь животного, узнавал их повадки, сделал несколько публикаций в зоологических журналах. Защитил докторскую степень по орнитологии. А потом продавал свои фотографии самым известным каналам и журналам. Как видишь, заработал на этот домик, свое судно, сейчас осваиваю видеосъемку. Все идет своим чередом.

– Недавно в Совете был скандал, – Вукович отпила морс и вытерла рот салфеткой. – Двое летних продавали подставные снимки животных. Перевоплощались и снимали друг друга. И что-то они там напортачили… Чуть было не перевернули все представления людей о пингвинах. Мой отец занимался ими. Пришлось поднять наших русских хакеров, чтобы вычистить всю информацию из ресурсов BBC и выдать ее за фотомонтаж.

Альберт рассмеялся.

– Я не слежу за новостями Совета, – сказал он. – Но не удивлюсь, если это были Фокс и Ракун. Те еще мошенники.

– Именно они.

– Мистер Эдлунд… – начала было Мара.

– Дядя Альберт, прошу тебя.

– Да, дядя Альберт, а кем вы работали до того, как стать фотографом? Вы же сказали, Вам пришлось поздно осваивать новую профессию.

– Мы с братом занимались генетикой. Линдхольм, Совет… – старик помрачнел. – Жалко, ему не хватило духу вовремя с этим закончить.

– Совет вам что-то сделал? – Мара затаила дыхание.

– Совет – это фикция. Его нет. Есть группа людей, которые пекутся о своих интересах. За счет других, само собой. Мой брат этого так и не понял, – Альберт скомкал салфетку.

– И поэтому вы поссорились?

– Мара! – одернула ее Вукович. – Это бестактно!

– Да нет, почему же… – протянул старый Эдлунд. – Я бы тоже хотел узнать на ее месте… Наверное, поэтому и поссорились. Мы всегда были слишком разными. Сидеть и писать отчеты для богачей и лентяев… Это не мое, увольте.

Мара бросила короткий взгляд на опекуншу, ведь Альберт только что раскритиковал занятие всей ее жизни. Но она никак не отреагировала, видимо, начала приходить к такому же мнению.

– Здесь я нашел свободу, – Альберт отодвинулся от стола и взял грязную тарелку. – Только кажется, что эти места суровы и унылы.

– Но ведь зимой тут, наверное, жуткий холод, – Мара попыталась представить себя голый снег на километры вокруг.

– Никто не мешает мне встать за штурвал и уплыть, куда глаза глядят, – усмехнулся старик. – Пойдемте, покажу вашу комнату. У меня все скромно, зато с душой.

Мару и Вукович ожидала довольно уютная спальня с двумя кроватями. И снова красивые снимки на стенах. Девочка растянулась на покрывале, наслаждаясь сытостью и тишиной, пока хорватка налаживала интернет и кому-то писала.

Мару начало даже клонить в сон, но Вукович отложила спутниковый телефон, планшет и, переодевшись в спортивный костюм, потребовала от подопечной внимания.