След молнии

Клайв бросает на Кая немного странный взгляд. Что в нем? Уважение или страх? Но, как бы то ни было, он кивает и осторожно поднимает потерявшую сознание сестру. Я помогаю привязать Риссу частично к нему, частично к мотоциклу полосками ткани и веревкой, которую я отрезала от рухнувшей палатки. Затем он заводит мотоцикл и уезжает, а мы с Каем стоим и смотрим вслед, пока звук мотора не растворяется в ночной пустыне.

– С ней все будет в порядке, – тихо говорит Кай. – Эта мазь – антибиотик, но ей нужно еще наложить швы. И исцеляющая молитва не повредит. Главное, чтобы Клайв о ней позаботился, пока мы не вернемся.

– Что это было, Кай? – спрашиваю теперь я, когда мы остались одни.

Он смотрит вдаль, будто меня не слышит, но я знаю, что он прекрасно понял мой вопрос.

– Это Тах тебя научил?

Он смеется.

– Нет.

– Тогда что это? Какая-то магия буркеньо?

Он резко поворачивается и смотрит на меня.

– Я никогда не видела ничего подобного. Ты вызвал ветер.

– Ветер уже был, – объясняет он. Его дыхание нормализовалось, целительная суперспособность, безусловно, действует, но голос стал смертельно усталым. – Я просто… уговорил его стать чем-то бо́льшим. А огонь… появился отсюда. – Он поднимает и показывает мне зажигалку Клайва. – Я не могу создавать элементы с нуля, но если они уже есть… их можно уговорить.

– Это и есть Погодный Путь?

Он не отвечает. Между нами вырастает тишина и ветер – самый обычный ветер, который немного усилился и стал сотрясать палатки и нарядные флагштоки позади нас.

Я потираю руки, ощущая холод. Какой бы силой ни обладал Кай – целительной, чужеземной, клановой или комбинацией из всех трех, – его, скорее всего, будут больше бояться, чем боготворить. В глубине души я это понимаю. Тот, кто умеет создавать торнадо, способен разрушать целые города, и это опасно. А опасных людей следует контролировать. А если контролировать не получается, то лучше всего подавить. Неудивительно, что он хранит свои секреты.

– Как думаешь, они ушли? – спрашивает он.

– Я больше не чувствую запаха, – отвечаю я, на время оставляя тему о его способностях.

– Я тоже, – соглашается он. – Но это не значит, что они не смогут вернуться.

– Интересно, что случилось со здешними людьми? Здесь же нет ч’йидии, не так ли? Таких, как в Краун-Пойнте.

– Нет. Скорее всего, все попрятались, – отвечает он. – Наверное, это безопаснее, чем торчать здесь, как мы, представляя собой отличную мишень для всего, что может выскочить из-за хребта.

Наверное, он прав.

– Ты видела? – спрашивает он. – Такое чувство, что эти твари появляются из воздуха. Как думаешь, откуда они берутся? Кто их создает? И зачем?

Я вспоминаю след от удара молнии возле главного лагеря, и внутри меня начинает формироваться ужасное подозрение. Это кажется возмутительным, даже богохульным, но даже Тах намекал на это. Нейзгани думает не так, как смертные люди. И у него есть доступ к священным предметам, которые можно использовать для создания чудовищ. Внезапно меня пронизывает жуткий озноб.

Я пытаюсь стряхнуть его с себя. Всплескиваю руками и кручу шеей.

Кай смотрит, как я возвращаюсь к оставшемуся мотоциклу. Как перекидываю ногу, сажусь и надеваю очки. Пока я не готова делиться своими подозрениями. Они слишком возмутительны. И… убийственны.

– Поехали, – говорю я, все еще переживая от мысли, что нашим колдуном может оказаться сам Нейзгани.

А потом понимаю, что Кай не двигается.

Глаза его опущены. Он ждет с таким видом, будто не вполне уверен, что ему будут рады. Возможно, он и владеет какой-то безумной магией, которая превосходит все, что я когда-либо видела, но он только что спас наши жизни. Я поднимаю голову и смотрю на него.

– Эй, только не говори мне, что ты слишком горд для того, чтобы садиться сзади, как девчонка.

Он поднимает глаза и расплывается в своей фирменной улыбке. Затем подбегает к мотоциклу и, смеясь, проскальзывает на заднее сиденье. Потом надевает свои собственные очки и обхватывает мою талию руками. После чего крепко прижимается грудью к моей спине и сдавливает меня бедрами. Коротко рассмеявшись, я качаю головой. Кем бы он ни был, но бесстыже заигрывать он никогда не забывает.

– О чем ты только думаешь? – спрашиваю я.

– О Мэгз, – вздыхает он, и я чувствую его дыхание на своей шее. – Разве в этом есть какая-то тайна?

Глава 25

Мы въезжаем с Каем на мотоцикле в ворота «Всеамериканского бара», и «мистер Веснушка», чьего имени я до сих пор не знаю, машет нам с глупой улыбкой, подняв вверх большой палец.

– Полагаю, это значит, что Рисса до сих пор жива, – говорю я через плечо Каю.

Он бормочет у меня за спиной нечто похожее на «я же тебе говорил». Я глубоко вдыхаю через нос и чувствую головокружительное облегчение. Несмотря на заверения Кая в обратном, меня всю дорогу терзала мысль, что мы увидим еще одну скорбящую мать и еще одну смерть, которая ляжет к моим ногам.

Я ставлю мотоцикл рядом с его близнецом, припаркованным у крыльца трейлера. Замечаю пятна крови на приборной панели. Если бы я не знала уже, что с Риссой все в порядке, то сочла бы это печальным предзнаменованием.