След хищника

— Я также возьму фотографии похитителей и Алисии, — сказал он. Синьор Ченчи, конечно же, согласится назначить вознаграждение. Но... — он замялся, — Виральто — это же только слово из сна.

— Слово, от которого она покрылась испариной, а сердце ее запрыгало, — ответил я. — Она испугалась этого слова.

— Да? М-м. Не беспокойся, я пройдусь по этой деревушке, как сирокко.

— Детишек порасспрашивай.

— Эндрю Макиавелли Дуглас, — рассмеялся он. — Да ни одна мамаша нам не позволит!

— Жаль.

Окончив разговор, я позвонил Паоло Ченчи, который на предложение назначить вознаграждение ответил, что охотно это сделает. Затем я снова перезвонил Пучинелли и подтвердил.

— Я тут делаю брошюрку для фотокопирования, — сообщил он. — С предложением о вознаграждении и всеми фотографиями. Я позвоню тебе, если будут результаты.

— Позвони в любом случае.

— Ладно.

Он позвонил мне на следующий день, в пятницу вечером, когда я дежурил на коммутаторе.

— Я весь день провел в этой чертовой деревушке, — устало говорил он. — Эти люди... они захлопывают двери у нас перед носом, а также закрывают лица и души.

— Ничего? — разочарованно спросил я.

— Есть кое-что, — ответил он, — только вот что? Того похитителя, который заговорил, название «Виральто» просто привело в шок, однако он клянется, что ничего о нем не знает. Клялся душой покойной матери, но пока клялся, весь потом покрылся. Врет он. — Пучинелли помолчал. — Но в Виральто мы не нашли ничего... Мы ходили в пекарню. Пригрозили пекарю, который держит там еще и небольшую бакалейную лавку. Рядом с его пекарней Алисию негде было спрятать, потому мы обыскали все. Он разрешил. Сказал, что ему скрывать нечего. Что если бы Алисию привозили в деревню, он знал бы, потому что знает все. Говорит, что ее никогда тут не было.

— Ты веришь ему? — спросил я.

— Боюсь, придется поверить. Мы расспрашивавши в каждом доме, допросили даже двух ребятишек. Но не нашли ничего, ничего не слышали. Однако...

— Что «однако»? — подтолкнул его я.

— Я посмотрел на карту, — зевнул он. — Виральто находится на боковой дороге, которая никуда не ведет. Но если подъезжаешь к повороту на Виральто и едешь по ней прямо, не сворачивая, то дорога идет в горы, и, хотя ее хорошей дорогой не назовешь, она все же пересекает Апеннины и спускается к Флоренции. Над Виральто есть место, где прежде стоял замок, но теперь там отель. Туда приезжают погулять и полюбоваться горами. Может, синьорина Ченчи не расслышала всего, может, это был час до Виральто, а потом еще куда-то? Завтра, — он вздохнул, я не на дежурстве. Но я все равно буду заниматься делом. Я поеду в тот отель и устрою им сирокко.

— Пошли кого-нибудь из своих людей, — предложил я.

После некоторого молчания он сухо произнес:

— Я дал указания, чтобы никто не работал по этому делу без моего персонального участия.

— А...

— Я перезвоню завтра, если хочешь.

— Завтра я буду тут от четырех до полуночи, — с благодарностью сказал я. — Потом звони мне домой.

Утром в субботу мне позвонила Попси, как раз тогда, когда я слонялся по квартире, пытаясь не обращать внимания на кучу несделанных домашних дел.

— Что-то случилось? — спросил я, уловив в ее голосе что-то не то.

— Вроде того. Мне нужна ваша помощь. Можете приехать?

— Сейчас или подождет до завтра? Я в четыре доложен быть в офисе.

— В субботу? — удивленно спросила она.

— Боюсь, что так.

Она помедлила.

— Алисия вчера не ездила с группой из-за головной боли.

— О... а сегодня?

— Сегодня ей не хочется. Понимаете, — резко добавила она, — я бы сказала, что сама мысль об этом пугает ее, но почему, вы же видели ее верхом? — Я ясно услышал в ее голосе легкое раздражение и искреннюю тревогу.

Я не сразу ответил, и она требовательно спросила:

— Вы здесь?

— Да. Я думаю. — Я помолчал. — Она боится не лошадей и не верховой езды, это очевидно. Значит, ее, возможно, пугает... не думаю, что это верное слово, но сейчас другого в голову не приходит... она боится быть запертой, не иметь возможности убежать... или быть в группе. Что-то вроде клаустрофобии, даже на открытом воздухе. Может, именно поэтому она не хотела прежде ездить в группе, но в одиночку чувствовала себя в порядке, когда мы были там, наверху, в Даунсе.

Она подумала, затем сказала:

— Может, вы и правы. Она вчера явно была не в духе... полдня просидела в своей комнате, избегала меня.

— Попси... не давите на нее. Вы очень ей нужны, но сейчас надо, чтобы кто-то просто был рядом... и ничего не требовал. Скажите ей, чтобы не пыталась ездить с группой, пока не сможет с собой справиться. Скажите, что все в порядке, что вы рады ей, что она вольна делать что хочет. Ладно? Сможете? А я приеду завтра утром.

— Да, да и да, — вздохнула она. — Я очень ее люблю. Приезжайте к ленчу и махните вашей волшебной палочкой.

Пучинелли позвонил поздно вечером. Новости были разные — хорошая, плохая и никакая.