След хищника

– Когда я поднялся по лестнице с пистолетом наготове, шоу уже было окончено, и он это понимал. Я сказал ему, чтобы он шел на улицу. Он ответил, что хочет еще немного тут побыть. Сказал, что у него самого ребенок такого же возраста и что он уже никогда не сможет посидеть с ним на коленях.

Душещипательная, история, подумал я.

– И что ты сделал?

– Сказал ему спускаться немедленно.

Это «немедленно», однако, затянулось довольно надолго. Пучинелли, как и все итальянцы, был чадолюбив, и, как я понимают, карабинеры тоже бывают сентиментальны.

– Этот бедный папаша, – сказал я, – похитил чью-то дочь и застрелил чьего-то сына.

– У тебя сердце ледяное, – ответил Пучинелли. Он пошел впереди меня в ту квартиру, которую осаждали четыре с половиной дня. Жара и вонь там стояли неописуемые. Сказать, что тут было грязно, значит не сказать ничего.

В квартире нестерпимо воняло потом и гниющими объедками. Кроме того, в трех маленьких комнатах валялись совершенно неприличные кучи тряпок и лохмотьев, а также газеты – младенец, которого чистило в оба конца, не только орал.

– Как только они это терпели? – изумился я. – Вымыть, что ли, не могли?

– Мать хотела. Я слышал, как она просила. Они не позволили ей.

Мы с трудом прокладывали себе дорогу через этот бардак. Кейс с выкупом нашли почти сразу же – он лежал под кроватью. Насколько я мог судить, содержимое было в целости и сохранности. Это хорошая новость для Ченчи. Пучинелли кисло посмотрел на пачки банкнот и начал искать рацию.

У самих владельцев квартиры было радио – оно открыто стояло на телевизоре, но Пучинелли покачал головой, сказав, что это уж слишком просто. Он начал методические изыскания и наконец нашел рацию на кухне в коробке из-под макарон.

– Вот она, – сказал он, смахивая в сторону макароны ракушки. – С наушниками.

Маленькая, но сложная «уоки-токи», с убирающейся антенной.

– Не сбей частоту, – сказал я.

– Я не вчера родился.

Да и тот, кто передавал указания, думаю, тоже.

– Он мог не все продумать.

– Мог. Все преступники иногда маху дают, иначе мы никогда бы не поймали никого. – Он тщательно обмотал провод с наушниками вокруг рации и положил ее у двери.

– Как думаешь, – спросил я, – какой у нее диапазон?

– Не больше нескольких миль. Я выясню. Но, думаю, все равно слишком большой, чтобы нам это помогло.

Оставались еще пистолеты. Это было просто – Пучинелли нашел их на подоконнике, когда велел поднять один из прожекторов, чтобы дать нам побольше света.

Мы оба посмотрели из окна вниз. «Скорая» и заграждения все еще были на месте, хотя драма уже закончилась. Я подумал, что прежнее скопище полицейских машин и вооруженного до зубов народу, спрятавшегося за ними, представляло собой страшноватое зрелище. Вместе с жарой, младенцем, прожекторами и вонищей это наверняка держало бандитов на грани.

– Он в любой момент мог бы тебя застрелить, – сказал я, – пока ты шел по улице.

– Я решил, что он не будет стрелять, – бесстрастно сказал он. – Но когда я крался по лестнице, – он криво улыбнулся, – тут уж я засомневался.

Он по-свойски кивнул мне, пусть и сухо, и ушел, сказав, что позаботится, чтобы выкуп привезли, и пошлет людей забрать и зарегистрировать пистолеты и рацию.

– Ты останешься здесь? – спросил он.

Я поморщился.

– На лестнице снаружи посижу.

Он улыбнулся и пошел прочь, а потом, как и полагается, пришли полицейские. Я сопровождал выкуп до банка, выбранного Пучинелли, проследил за перевозкой вплоть до хранилища и взял расписку у банка и карабинеров. Затем, отправившись за машиной Ченчи, по пути я сделал обычный звонок с переводом оплаты на абонента в Лондон. Отчеты о проделанной работе должны были поступать регулярно, а в ответ я получал полезные плоды коллективной мысли нашего офиса.

– Девушка дома, – отчитался я. – Осада окончена. Первый выкуп цел.

А что мне будет за второй?

– Завтра утром разберемся.

– Ладно.

Они хотели узнать, когда я вернусь.

– Через два-три дня, – ответил я. – Зависит от девушки.

Глава 5

Алисия проснулась вечером, совершенно разбитая. Ченчи взлетел по лестнице наверх, чтобы заключить ее в объятия, и вернулся вниз с глазами на мокром месте, сказав, что она все еще никак не может проснуться окончательно и поверить, что она дома.

Я не видел ее. Илария по предложению тетушки Луизы проспала всю ночь на поставленной в комнате Алисии еще одной постели. Похоже, она была искренне рада возвращению сестры. Утром она спокойно спустилась к завтраку и сказала, что Алисия чувствует себя плохо и не хочет вылезать из ванной.

– Почему? – испуганно спросил Ченчи. – Говорит, что она грязная.

Уже дважды вымыла волосы. Говорит, что от нее воняет.

– Но ведь это не так, – запротестовал он.

– Не так. Я ей сказала. Эффекта никакого.

– Дайте ей немного бренди и флакон духов, – посоветовал я.

Ченчи непонимающе уставился на меня, а Илария хмыкнула:

– Почему бы и нет?

Она пошла отнести все это сестре. Сегодня утром она держалась куда свободнее, чем все время прежде, как будто освобождение сестры стало освобождением и для нее.