След чудовища

Эти достойные люди то соло, то дуэтом, а то и всем трио растолковали нам опрометчивость нашего обеда. Девственный на вид Архиерейский пруд давным-давно лишен невинности соседним производственным объединением «Пигмент» которое регулярно спускает в пруд тысячи кубометров так называемых «условно чистых вод». Каким-то чудом в пруду держится тамбовский карась, видимо, самый стойкий в мире. Но время от времени и карасю приходит каюк, когда «Пигмент» сбрасывает в воду ядовитый 2-этильгексанол. И эта история повторяется уже много лет.

— Поищите в нашей области врагов природы, — сказал врач. — Не найдете. Кругом друзья. На словах, к сожалению.

— Штрафуем мы руководителей предприятий исправно, — сказал инспектор. — А толку чуть. Директора же животноводческих комплексов прямо в лицо смеются: «Что вкуснее — наше мясо или ваша рыба, которой нет?»

— У нас по области легенда ходит, — сказал председатель, — будто бы директор одного комбината на глазах у всего народа выпил стакан сточной воды, чтобы всем показать, какова у него очистка. И жив остался.

Но тут горячий туман застлал глаза членов экспедиции — терзали колики. Последнее, что осталось в памяти, это склонившееся над нами доброе лицо врача.

— Плохо дело? — спросил он.

Тогда не было сил ответить. Пусть ответом послужат эти строчки.

ТАЙНА ГРЕЙПФРУТА

С утра опять зарядил нудный ситничек, словно в небесах прохудился главный вентиль, а слесарь, как назло, взял отгул. Настроение в нашей палате было мерзкое, под стать погоде.

Семужный созерцал потолок, прислушиваясь к мажорному звучанию своей перистальтики. Варсонофьич отсыпался круглые сутки, по-зимнему, по-медвежьи закопавшись в одеяло. Квант то и дело присаживался к ледяной батарее парового отопления и выстукивал пятаком морзянку:

— Ы-й-н-а, к-а-к с-а-м-о-ч-у-в-с-т-в-и-е?

Вскоре по трубам с третьего этажа, где помещалось дамское отделение, приходил ответ:

— А-п-п-е-т-и-т и а-н-а-л-и-з-ы н-о-р-м-а-л-ь-н-ы-е!

На последнем обходе главврач отрубил: «Через неделю выпущу. А пока никаких контактов, никаких сношений с внешним миром, кроме как через медперсонал!»

В такой ситуации каждая съедобная весточка из родной редакции «Крокодила» казалась крохотным праздником. На этот раз в передаче были грейпфруты. Глеб Олегович вгрызся было в ароматный плод, но вдруг, поперхнувшись, оставил свое намерение.

— Нам депеша! — невнятно сказал он, и все увидали у него в зубах скрученную бумажку.

Чья-то заботливая рука хитроумно укрыла под кожей грейпфрута записку:

«Спите спокойно, дорогие товарищи! Стойко принимайте процедуры, крепко держите диету, честно сдавайте анализы. Больше спешить некуда. Специальным приказом экспедиция расформирована. С чудовищным приветом!

Группа доброжелателей».

— Коллеги, это же нонсенс! — взвизгнул опомнившийся Семужный. — Никто не застрахован от неудач, но опускать руки — это мягко говоря, не по-мужски!

— Горе горюй, а руками воюй! — поддакнул дедок из одеяльной отдушины.

— Это жизнь, мужики! — завел было Квант.

— Надо лететь в редакцию, надо бороться! — кликушествовал Глеб Олегович. — Товарищи корреспонденты, что же вы молчите?

— Ведь не выпустят из этой кузницы здоровья! — защитились мы.

— Устроим побег! Нынче же ночью. У меня уже есть кое-какой опыт! — Семужного колотило от возбуждения. — Квант, радируйте Ыйне!

Квант метнулся к батарее. По трубам парового отопления полетела морзянка: «Квант вызывает Сауну! Квант вызывает Сауну!»

ДЕРЗКИЙ ПОБЕГ

Сразу после отбоя мы впились зубами в простыни, располосовывая их на ленты. Квант скреплял их альпинистским узлом.

— Когда скоком, а когда и боком! — балагурил Варсонофьич, кусая пододеяльник. — Это по-нашему! Только не взгреют нас за ущерб казенному белью?

Мы пообещали компенсировать ущерб из гонорара за излагаемую историю, и энтузиазма прибавилось.

Первым с неожиданной обезьяньей ловкостью соскользнул вниз Семужный. Картинно фиксируя позы, спустился Квант. Мы тоже ссыпались довольно дружно. И только Варсонофьич вдруг завис, болтаясь, как хлопушка на елке.

— Квантушка! Глебушка! Корреспондентушки! — причитал дедок, из которого, точно горох из рваного мешка, посыпались неуместные поговорки. — Артамоны едят лимоны, а мы, молодцы, едим огурцы! На кукиш ничего не купишь, а купишь, так не облупишь!..

Ыйиа жгла его взглядом из распахнутого окна на третьем этаже:

— Где мужское ваше «я», пожалуйста, старый человек? К тому времени, когда мы выудили его, Ыйна была рядом.

Из темноты, светя зеленым огоньком, словно одноглазый кот, к нам подкрадывалось такси.

— Давно гуляете? — спросил случайный таксист, интересуясь загорелыми ногами Ыйны, которые сильно выигрывали в длине по сравнению с больничным халатом. — К трем вокзалам?

— К одному, если можно, — подобострастно заспешил Семужный. — К Савеловскому.

Таксист помедлил, но, видно, наши планы не совпали.

— Обедать еду! — решил он и рванул в ночь.

Прижимаясь к стенам, мы двинулись пешком. В здании, темным монолитом вздымавшемся возле Савеловского вокзала, бессонно светилось лишь одно окно.

ДОЖДЬ СМЫВАЕТ ВСЕ СЛЕДЫ