След "черной вдовы"

Владимир Поремский изучал окружение балерины Волковой, чтобы выяснить, где, когда, при каких обстоятельствах произошло знакомство Светланы сперва с Масленниковым, а затем и с Нестеровым. Ну и что этому всему сопутствовало.

А Виктор Петрович Гоголев с оперативниками управления уголовного розыска и Федеральной службы безопасности тщательно прочесывал район Петергофского шоссе, где произошла «устрашающая акция», как ее с чьей-то легкой руки стали называть все причастные к данному делу. В самом деле, никому из оперативного состава почему-то и в голову не приходило, что то происшествие было действительно попыткой покушения на двоих президентов крупнейших государств мира. Полкило пластита — это немало, конечно, но и не то количество взрывчатки, которое гарантировало бы безусловный успех акции.

Однако что ни говори, а сама носительница взрывчатки погибла. Так кто же она и откуда? Ответив на такой «простенький» вопрос, можно было пытаться вычислить заказчика. А без этого остальные попытки установить истину выглядели тыканьем пальцем в небо. Меркулов же требовал глядеть в корень, а не в заоблачные выси.

«Добро и зло враждуют, мир в огне. А что же небо? Небо — в стороне…» — с видом мудреца цитировал он Омара Хайяма. А раз так, неча, мол, и башку зря задирать, наша работа — на земле. Гляди под ноги…

Вот и вернулись к началу.

Гоголев, как старый (относительно, конечно) и достаточно опытный сыщик, исходил из того, что появление «шахидки» (будем пока так ее называть — условно) не могло оказаться здесь случайным. Нет, маршрут следования президентского кортежа наверняка какому- то заинтересованному лицу был известен заранее. И точка «встречи» была тоже выбрана не случайно. Насыпь, дамба, дома недалеко, значит, и любопытные жители не исключены, как ты их ни отгоняй от «ответственной» трассы. Да и охрану через каждые пять метров не поставишь, просто народу не хватит. Там — двое, напротив — трое, все как обычно, никаких особых исключений. Через двадцать—тридцать метров — следующая группа. Трасса длинная, охраны требуется много, поэтому задействованы все имеющиеся в наличии милицейские силы. Ну в городе — поважнее, может, и старшие офицеры, а на загородной трассе — попроще, рядовой и сержантский состав. Откуда женщина-милиционер? Да мало ли! Выгнали наружу всех, вплоть до работников паспортных столов, вот и весь разговор. Они что, разве всем поголовно известны, эти тихие сотрудницы многочисленных отделений и отделов внутренних дел? Наверняка при подготовке акции и исходили из этих соображений.

Кстати, именно сержант Новиченко оказался единственным, кто обратил внимание на женщину — капитана милиции. Он-то — местный, а ее вспомнить не мог, хотя как будто что-то знакомое в ее лице мелькнуло. Вот и куртка на ней была повседневная, хотя приказали надеть парадную форму. Но он обратил внимание лишь потому, что была не из местных, а вовсе не потому, что вышла к трассе. Л в самом деле, кто такая? Ведь задал же себе такой вопрос? Задал, получается. И как ответил? Подошел и спросил: «Товарищ капитан, вы откуда? В документики ваши можно взглянуть?» Это совсем неважно, что «товарищ капитан» вполне могла послать сержанта куда подальше. Нет, то-то и оно, что и не подошел, и не спросил, а сам себя успокоил: «Небось из детской комнаты милиции. Или из этих… из полиции нравов. Вроде видел, а где их всех упомнить!» А тут ка-ак рвануло!!

Повторяя Гоголеву раз за разом свой рассказ, сержант потел и боялся что-то приврать, поскольку понимал, что в данном деле важна именно точность каждой детали, а фантазии здесь неуместны. И он вдруг вспомнил. Точнее, не столько вспомнил, сколько словно увидел каким-то боковым, что ли, зрением, хотя в тот момент был полностью сосредоточен на приближающейся кавалькаде машин. Он-то и не догадывался, что президентов в них нет и что они вообще едут другой дорогой.

Так вот, он сосредоточился на первой машине и краем глаза отметил, что на той стороне трассы показалась пожилая женщина, которая, прикрыв сверху ладонью, будто козырьком, глаза, остановилась и стала тоже рассматривать приближающиеся машины. А уж после взрыва, когда все внимание сосредоточилось на останках женщины и прочих следах, сержант так и не вспомнил о пожилой свидетельнице.

Ну с «шахидкой» понятно, а та, пожилая, в чем была одета? Трудно давались воспоминания. Кажется, темная юбка и светлая кофта. Или наоборот. Солнце еще с той стороны било прямо в глаза.