След "черной вдовы"

Германия — не Россия, и говорить о делах с кружкой отменного пива в руках не принято. Вот Александр Борисович и отдался приятному процессу, полагая, что и для служебного обмена мнениями найдется время. Но часы тикали, а приличные парни Питер и Генрих, кажется, вовсе и не собирались отрываться от своих постоянно обновляемых кружек. Черт бы побрал этих немцев — Турецкий свалил обоих своих коллег в одну кучу, — которые никак не желали покончить с чревоугодничеством. Ну прямо как из голодной губернии! Особенно его потрясло то обстоятельство, что, усевшись за столом — и это после обильного приема пищи в аэропорту Франкфурта каких-то сорок минут назад, — Питер немедленно потребовал себе айсбайн, то есть вареную свиную ногу с гороховым пюре. Генрих, с которым познакомились буквально пятнадцать минут назад, заявил, что он только что отобедал, но пивом с коллегами побаловался бы с удовольствием, — так вот он немедленно последовал примеру Реддвея. Оба уставились на Турецкого с недвусмысленным вопросом в глазах, а когда он испуганно замахал руками, переглянулись, усмехнулись и дружно пожали толстыми, покатыми плечами. Им было непонятно, как можно отказаться от айсбайна.

И вот уже третий час едят и пьют. Пьют и едят. И болтают. Причем по-немецки. Крафт, оказывается, уже знал, что Алекс понимает немецкий язык, ну а о Питере и говорить было нечего — полиглот! Некоторые выражения Питер все-таки переводил Турецкому, но они все касались лишь каких-то старых и смешных историй, о которых Реддвей, естественно, знал, и ему было весело. Как и Генриху.

А вот Александр Борисович медленно тянул пиво и мысленно выстраивал для себя общую картину тех происшествий, которые, так или иначе, ложились в одну длинную цепочку, которую ему придется вытаскивать — звено за звеном, пока на конце ее не окажется чего-нибудь стоящего. А чего? Один Бог знает.

Пока же, если верить собственной интуиции, а также тем фактам, которые уже имелись у следствия, но до сих пор еще не нашли единственно верного толкования, картина складывалась следующим образом.

Костя верно напомнил о «дыме из одной трубы». Это было, кстати, выражение самого Турецкого. Ну если честно, то не совсем его.

Был в его жизни, это когда Александр Борисович изучал юриспруденцию, один преподаватель —любопытный тип. Правда, любопытного в нем всего и было то, что он, воспитанный в строжайших правилах везде и во всем соблюдать нужную и ненужную конспирацию, уходя, скажем, в буфет, обязательно запирал в сейф свою рабочую пишущую машинку. Компьютеров в ту пору и близко еще не было. На вопрос, зачем он это делает, профессор многозначительно грозил пальцем в пространство и с проницательной ухмылкой всезнающего человека заявлял: «Это —дым из одной трубы». Турецкому объяснили, что тот просто боится, как бы на его машинке неизвестный недоброжелатель не написал какое-нибудь подметное письмо, которое перехватит КГБ, станет искать автора по шрифту машинки — они же все фиксировались в особых отделах предприятий, а потом найдет машинку и сурово накажет ее хозяина. За головотяпство, за преступную безответственность, за неумение хранить государственные секреты… Да мало ли найдется поводов доказать твою серьезную вину? И, наконец, кто хозяин? Сложный, конечно, пассаж, но если вдуматься, абсолютно адекватно и точно продиктованный временем.

Дым из одной трубы… С тех пор и повелось: когда соединяли в одном производстве несколько уголовных дел и связь между ними следовало еще доказывать и доказывать, а не просто оправдываться собственными интуитивными соображениями, вспоминали пресловутый «дым». Как, впрочем, и в данном деле…

Итак, что мы имеем? Имеем некую акционерную холдинговую компанию, называемую «Нормой». Имеем его владельцев, двое из которых обладают известным авторитетом в уголовном мире, а один из них даже занимает, точнее, занимал высшую ступень в региональной воровской иерархии. Имеем явную разборку между этими партнерами, в результате которой этот самый «иерарх» уже отбыл в мир иной, и следом за ним отправились туда же его спутники, убивать коих было совсем не обязательно. Что, в свою очередь, может лишь свидетельствовать о кровожадности партнера. Имеем также письменное обращение «кровожадного партнера» к президенту о помощи, не встретившее, однако, взаимного понимания. После чего последовало покушение на президента — скорее показательное, нежели действительно серьезное. И, наконец, имеем убийства двоих возможных партнеров и одного служащего «Нормы» уже в Германии. Это если считать российского дипломата тоже партнером, учитывая его питерское происхождение. Хотя его партнерство — далеко не факт. Но ведь именно Турецкого пригласил расследовать конкретно это убийство сам герр Траутфеттер, руководитель Федерального криминального ведомства. А он-то наверняка знал, зачем это ему нужно. Вон сколько всякого наворочено!