Сладкое искушение

Это прозвучало напрасно, но это была правда. Мой отец, конечно, был жестоким человеком, но не дома, не для меня и моей матери.

Кассио усмехнулся.

— Понимаю, почему он тебя обожает.

Я прикусила губу, удивленная его словами.

— Кто тогда оставил тебе эти шрамы?

— Когда я была маленькой, я любила лазить по деревьям. У нас в саду росло несколько старых высоких деревьев. Мне нравилось взбираться на них. Я не должна была этого делать, но все время ускользала. Однажды я не обратила на это должного внимания и упала. Я сломала несколько костей и прорезалась колючим кустом под деревом. Все. После этого папа срубил все деревья.

— Ты говоришь так, будто Феликс хороший отец, что противоречит тому мнению, которое я собрал о нем как о человеке.

Я не обиделась на его слова. Папа не пользовался уважением своих Младших Боссов. Кристиан не раз жаловался на это.

— Ты ему тоже не очень нравишься.

Кассио рассмеялся глубоким грудным смехом, заставивший меня улыбнуться.

— Он отдал мне тебя. Какой странный способ показать мне свое презрение.

Наши руки слегка соприкоснулись. Он был таким теплым, высоким и сильным. С его щетиной, квадратной челюстью и острыми скулами, он был воплощением мужественности. Я всегда считала себя девушкой, которая полюбит танцора балета, ботаника в очках, искушенного шахматиста. Я так сильно ошибалась, потому что тело Кассио нажало на все нужные кнопки. Мой взгляд задержался на татуировке Фамильи на его груди, прямо над сердцем.

Рождённый в крови,

Поклявшийся на крови,

Я вхожу живым и уйду мертвым.

Я провела пальцем по замысловатым буквам, даже не думая об этом. Волосы на его груди щекотали кончики моих пальцев и посылали трепет в каждое нервное окончание моего тела. Кассио замер от моего прикосновения, но его глаза обожгли меня. Я хотела его, хотела снова почувствовать его сильное тело на себе, его щетину, царапающую внутреннюю поверхность моих бедер, горячие губы между моих ног.

Жар затопил меня.

Я подняла голову. Грудь Кассио тяжело вздымалась. Он даже не пошевелился. Он ждал, что я что-то скажу, что-то сделаю, но я не знала, как это сделать. И снова это чувство ошеломления поразило меня.

Я опустила руку.

Кассио прочистил горло.

— Мне нужно рано вставать. Нам надо ложиться спать.

— Да, — быстро ответила я и встала на четвереньки, чтобы подползти к своей стороне кровати.

Резкий выдох Кассио заставил меня съежиться, осознав свое необдуманное движение. Я практически выпятила свою задницу и встала на четвереньки рядом с ним. Я практически видела, как срывается сдержанность Кассио. Со стоном он обнял меня за бедро и поцеловал прямо в ягодицу, прежде чем притянуть меня к себе. Мои губы уже приоткрылись от удивления, когда его язык проник в мой рот. Его большая рука накрыла мой затылок, удерживая на месте.

Мой пульс бился прямо между ног от обжигающего жара поцелуя Кассио, от ощущения его мускулистых бедер под моей задницей и растущего давления его желания ко мне.

Пронзительный крик прорвался сквозь наш пузырь. Мы отпрянули друг от друга. Кассио взглянул на радионяню.

— Симона.

Я оттолкнулась от его колен. Мои ноги были как резиновые, а трусики прилипли к центру.

Мое возбуждение испарилось в тот момент, когда я поняла, что это моя работа утешать плачущего ребенка и делать все, что требуется в подобной ситуации.

Глава 10

КАССИО

Джулия посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. Мой мозг работал медленнее, чем обычно. Ее вкус задержался на моем языке, и мои бедра все еще были теплыми от ее красивой задницы. Несмотря на обещание держаться на расстоянии, я практически затащил ее к себе на колени при первой же возможности. Она не сопротивлялась. Потому что она хотела меня или боялась мне отказать?

Крики Симоны становились все громче.

— Она, наверное, голодна.

— Все в порядке?

Джулия была похожа на оленя в свете фар. Я вздохнул и встал, перемещая свой член так, чтобы это не было так очевидно.

— Пойдем, я тебе все покажу.

Джулия накинула халат и последовала за мной. Я уже спускался вниз, чтобы приготовить смесь в бутылочке, но Джулия замерла.

— Может, сначала успокоим ее, а потом спустимся на кухню?

Я обдумал это и медленно кивнул. Сибилла готовила смесь в бутылочке, пока я успокаивал Симону. Как только Сибилла начинала кормить ее, я возвращался в постель.

Мы с Джулией прошли в спальню Симоны и вошли. Я включил свет. Лицо Симоны сморщилось от ее криков, ее кожа уже покраснела. Ее крики разрывали меня на части. Она всегда была плаксой, но после смерти Гайи стало еще хуже. Теперь каждый ее крик, казалось, звучал с оттенком обвинения, и моя вина тяжело легла на мои плечи.

Я подошел к кроватке и взял Симону на руки. Она ненадолго замолчала. Вздохнув, я направился обратно к двери, где с неуверенным выражением лица стояла Джулия.

— Ты ведь ничего не знаешь о детях, верно?

Она заколебалась.

— Только то, что читала.