Сладкое искушение

— Я не нуждаюсь в разговоре.

* * *

Как только я вошел в наш дом, Джулия бросилась ко мне и обняла так крепко, что я испугался, как бы она не ушибла свой живот. Глаза у нее были красные.

Даниэле вошел в коридор следом за ней. В свои двенадцать лет он был почти такого же роста, как Джулия. Я все еще помнил, как он цеплялся за мои брюки.

— Разве ты не должен быть в постели? У тебя завтра занятия в школе.

— Я понял, что что-то не так, когда мама вернулась домой в слезах. Она не хотела говорить мне, что происходит.

Его голос уже превратился из мальчишеского в мужской. Я воспитывал его, много лет подозревал, что он не мой, а теперь обрел уверенность. Но это ничего не меняло. Джулия любила Даниэле и Симону, как своих собственных детей, и я тоже.

— У меня был разговор с Лукой.

Даниэле подошел ближе, на его лице был написан страх.

— У тебя неприятности, папа?

Это слово, слетевшее с его губ, все еще наполняло меня гордостью. Это никогда не изменится.

Джулия отступила назад, предоставляя нам место.

Я обхватил ладонями затылок Даниэле и притянул его к своей груди.

— Я все прояснил. Это было недоразумение.

Даниэле коротко обнял меня. Теперь, когда он уже не был маленьким мальчиком, таких проявлений привязанности стало меньше.

— А теперь иди спать.

Даниэле отстранился и направился наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Я обнял Джулию за плечи.

— Ничего не изменилось, — твердо сказала она.

— Ничего не изменилось, — подтвердил я. — Даниэле хороший мальчик, мой мальчик, и он будет хорошим Младшим Боссом.

Джулия широко улыбнулась.

— Я знаю, что так оно и будет. Совсем как его отец, — она переплела наши пальцы. — Пойдем спать.

По тому, как она это сказала, я понял, что ей нужно больше, чем просто поспать, и после всего занятие любовью с моей женой казалось мне идеальным бальзамом.

После того как Джулия уснула, я направился в лаундж.

Лулу поспешила за мной. Большую часть ночей она проводила в постели Даниэле или Симоны, но мои шаги, должно быть, заставили ее последовать за мной.

Налив себе выпить, я опустился в широкое кресло и сделал глоток. В комнате было темно, если не считать лунного света, льющегося через окна, и тлеющих углей в камине.

Лулу пристально посмотрела на меня.

Я похлопал себя по бедру, и она легко вскочила, а потом свернулась калачиком у меня на коленях.

За эти годы мы с ней пришли к взаимопониманию. Она по-прежнему предпочитала Джулию, Симону и Даниэле, но когда я проводил бессонную ночь в гостиной, она всегда составляла мне компанию.

Я со вздохом погладил ее по мягким кудрям.

У секретов был свой способ выйти наружу. Сегодняшний день это доказал. Я должен был догадаться, что отец сделал тест на отцовство, как только узнал об Андреа. Он был не из тех людей, которые оставляют в покое то, что его беспокоит. Я был зол за то, что он пренебрег моими желаниями, и совершенно взбешен тем, что он так сильно хотел узнать правду, что рассказал ее кому-то вроде Феликса. Они оба хотели видеть своего нерожденного внука Младшим Боссом. Этого было достаточно, чтобы превратить людей, которые едва терпели друг друга, в союзников. Я не хотел даже думать о том, что случилось бы с Даниэле и Симоной, если бы они узнали. Наше окружение не стало бы смотреть на них доброжелательно. Результат измены и кровосмешения. Как бы жестоко я ни реагировал на людские сплетни, сомневаюсь, что мне удалось бы убедить своих людей однажды принять Даниэле в качестве их Босса. Я не был уверен, что хочу снова встретиться с отцом. Он рисковал будущим Даниэле и Симоны. Это не то, что я мог бы простить. Лука, должно быть, звонил ему сегодня, потому что отец пытался дозвониться до меня, но я переключил телефон в беззвучный режим. Я не хотел с ним разговаривать. Как будто мои мысли вызвали его, мой телефон вспыхнул, но это была Мия. То, что она не спала в это время ночи, уже было плохим знаком.

Я поднял трубку.

— Ты должен приехать в больницу. Папа умирает. Он не переживет эту ночь.

Я молчал, находясь где-то между шоком и жгучим гневом.

— Кассио?

— Скоро буду, — я повесил трубку.

Лулу спрыгнула с моих колен, и я поспешил наверх, чтобы разбудить Джулию.

— Я поеду с тобой, — немедленно сказала Джулия.

Мы не стали будить детей. Я не хотел, чтобы они видели своего умирающего дедушку, особенно если он мог открыть правду в свои последние минуты. Элия будет следить за домом, пока нас не будет. Джулия бросала на меня обеспокоенные взгляды, пока я ехал в больницу.

— Ты в порядке?

— Нет.

— Ты ведь любишь своего отца, верно?

Я нахмурился.

Сейчас моя злость была доминирующей эмоцией по отношению к нему, но я все еще любил его.

— Он был достойным отцом, лучше многих мужчин в нашем мире. У него были свои недостатки, но и у меня тоже.

— Тогда не позволяй своему гневу испортить прощание. То, что он сделал, было неправильным. Он уже давно болен. Это могло повлиять на его суждения.

— Он уже много лет хочет узнать правду.

— Я знаю. Но все равно, не надо с ним сегодня вступать в стычку. Пусть он умрет с миром. Не только для него, но и для тебя.

Я вздохнул.