Сквозь толщу лет

Не случайно лейпцигский профессор теологии Х.-А. Крузиус в двухтомном «Наставлении к добропорядочному и осторожному размышлению над природными явлениями» именем церкви объявлял греховными мысли тех, кто противопоставляет свои дерзкие помыслы воле всевышнего. Но заклинания Крузиуса не смогли помешать новым открытиям в опытах на иглокожих, членистоногих, даже на позвоночных — амфибиях, рептилиях. Регенерация — свойство восстановления утерянных частей тела — оказалась явлением широко разлитым в живой природе, причем не только в мире флоры, но и фауны.

Рене де Реомюр, известный своей шкалой термометра, был одним из натуралистов, кто еще в XVIII веке осмелился проверить возможность искусственного продления жизни. Он обратил внимание на формы бабочек, дающих два поколения в год: первое окукливается на несколько летних недель, второе — на несколько зимних месяцев. «Видимо, именно холод задерживает ход превращения», — решил ученый и провел соответствующие опыты: из куколок, помещенных на холод, бабочки вышли позже, из таких же куколок, содержавшихся в тепле, — значительно раньше.

Воздействие температурой сказывается на продолжительности сроков всей жизни, от исходного яйца до завершающей превращения фазы взрослого насекомого, изменяя их в два, три, четыре раза, причем в обоих направлениях: сокращая одни, удлиняя другие.

Реомюр работал не только с гусеницами бабочек, но и с личинками муравьев, с потомством жуков скарабеев и здесь тоже обнаружил жизнетворное влияние одних температур и сокращение сроков жизни под воздействием других.

«Не представляет ли температура только внешнее условие, приводящее в движение внутренние процессы? — задался вопросом исследователь. — Интенсивность дыхания, например, определенно — зависит от температуры. А что будет, если покрыть куколку в коконе слоем лака, препятствующим воздухообмену со средой?»

Лакированные куколки стали развиваться медленнее, общая продолжительность жизни несколько удлинилась.

Реомюр перенес опыты с лакировкой на кладки яиц.

Вольтер высмеял эти опыты в одном из своих сочинений: «Конечно, хорошо жить 800—900 лет, заткнув себе поры и уменьшив частоту дыхания, но мы этого опыта не будем ставить ни на ком, так как опасаемся, как бы пациент сразу не достиг того возраста зрелости, который влечет смерть».

Вольтеру возразил Пьер-Луи Мопертон, заметив: «Я был бы столь же наивен, как те, кто ищет секрета бессмертия, если б считал эти опыты открытием секретов, способных продлить жизнь человека, но я и не настолько робок, чтоб не сметь считать возможным достижение чего-то более существенного, чем обычное наблюдение».

Между тем воодушевленный результатами Реомюр пробует продлить зимний период у сурка и переносит его спящим в домашний ледник. Ученого постигла неудача, но уже сама постановка первого опыта на млекопитающем была шагом вперед, мужественным ответом скептикам.

«Мы вправе заключить, что есть нескончаемое число животных, рост и срок жизни которых мы способны ускорять (укорачивать) или задерживать (удлинять)», — вот заключение одного из тех, кому удалось вписать первую страницу в историю экспериментальной геронтологии.

Реомюр, похоже, не был еще знаком с естественной историей тихоходок, с их поразительными резервами жизнеспособности.

Между тем уже Спалланцани показал, что не один, а многие их виды способны оживать после полного высушивания. Смело беря объекты для опытов с далеких друг от друга ступеней систематической лестницы и столь же смело сопоставляя внешне далекие друг от друга явления, Спалланцани (недаром он прозван Неистовым!) нашел, — здесь его мысль сливается с мыслями Реомюра, — что зимняя спячка многих позвоночных сродни мнимой смерти тихоходки.

Тихоходок, живущих в сырых низинах и во мхах, позднейшие экспериментаторы держали в сосуде с чистым водородом, где дыхание и окисление полностью исключено. Две недели провели тихоходки в этой в прямом смысле слова убийственной атмосфере, а перенесенные на свежий воздух и увлажненные, ожили. Чем сильнее высушены тихоходки, тем медленнее возвращаются они к жизни. Пробуждение от смертного сна растягивается в иных случаях на двести — пятьсот — тысячу часов. И все же, проснувшись, эти крохи живут нормально.

Исследователи пошли дальше. Предельно высушив, помещают они животных в жидкий воздух, потом в еще больший холод — в жидкий водород. Четверть часа при температуре минус 253° проводят здесь тихоходки, точнее, то, что когда-то было тихоходками. Их окунают в жидкий гелий с температурой минус 269°, даже минус 271°. Отсюда рукой подать до абсолютного нуля, когда газы переходят в твердое состояние. До такой температуры даже сказка не осмеливалась замораживать Снегурочку! А тихоходки, проведенные через все круги этого ада, оживают после возвращения в нормальную среду.

Из холода их можно бросать в полымя. Высушенных тихоходок нагревают до 100, в безвоздушной среде до 140°, и все же, перенесенные на сырой мох, они воскресают. Обыкновенная влага мхов оказывает действие не менее волшебное, чем живая вода сказки.