Сквозь страницы

– Другие редакторы, которые тоже отсеивают литературу, не смотрят на полную составляющую сюжета. Им важней, чтобы было просто живо и с огоньком. Но не в случае Олливии. Она старается выбирать такие сюжеты, которые не только будоражат кровь, но и поднимают очень важные темы. Я изучил её досье, что сделала мне Маргарет. Каждый её проект уникален. Она не просто пытается выдвинуть какую-то книгу в массы, а проживает её, с самого начала и до конца. Буквально дышит ею. Эта девочка не просто редактор, она… Как бы это сказать? – убеждённо говорю я, прерываясь на мгновение и слегка задумываясь, чтобы подобрать правильные слова. – Она алмаз издательства. Её знания и опыт не заменит и десяток других редакторов. Маргарет всегда была уверена в её работе, в её силах. Если Маргарет доверяет ей, то и я доверяю Олливии.

Сделав ещё один глоток из стакана, я чувствую, как все мои мышцы расслабляются. Барри же молча наблюдает за мной и ожидает, когда же я завершу начатую мысль. Выдержав небольшую паузу, чтобы он мог ощутить удовлетворение от ответа на свой вопрос, я добавляю:

– Талант автора заключается в способности передать сложные чувства в простых выражениях. Редактор должен помочь собрать эти чувства в простые предложения. Она же больше, чем просто редактор. Я с весны следил за тем, какие книги выходят из-под её руки. И больше чем уверен, что если ей и не выпал бы шанс работать со мной, а с каким-нибудь автором на выбор, то она бы сделала так, чтобы её автор дышал мне в затылок. А это, знаешь ли, непревзойдённый талант.

Уокер внимательно смотрит на меня и явно обдумывает услышанное. Мы всегда откровенно говорим друг другу о том, что требует нашего с ним внимания. Да, он нечасто со мной соглашается, но я с лёгкостью могу надавить каким-нибудь аргументом в решающий момент, чтобы он прислушался к моим словам. И в данный момент, учитывая мои знания о том, что Олливия для него не просто сотрудник, у меня есть все инструменты для давления на него. Сидя напротив мужчины и наслаждаясь коньяком, что с каждой секундой расслабляет моё напряжённое тело, я с нетерпением ожидаю его ответа. В общем-то, Барри не заставляет себя долго ждать, поэтому произносит:

– Сначала произведения дают славу автору, а потом уже автор даёт славу своим произведениям.

– Прекрасные слова.

– Шарль Луи Монтескье.

И мы на некоторое время замолкаем, ведь каждый из нас думает о своём. Потом наш диалог переходит на обсуждение кое-каких нюансов предстоящего выпуска книг, за котором время проходит совсем незаметно. Прийдя к общему пониманию и завершив разговор, мы жмём друг другу руки, после чего я выхожу в коридор и направляюсь к выходу.

Нажав на кнопку лифта, замираю в ожидании последнего. Открыв телефон, обнаруживаю бескрайнее число писем на почте от фанатов, которые благодарят меня за прекрасные романы и найденный смысл жизни. Последнее мне очень льстит, заставляя довольно усмехнуться. Когда лифт наконец приходит, то я захожу в него и нажимаю на кнопку первого этажа, желая скорее попасть домой. Впрочем, не успевают двери закрыться, как в проёме внизу появляется женская туфелька. Машинально отменяя отправку лифта, я поднимаю глаза и понимаю, что последняя принадлежит миссис Кларк.

Кабинет Барри Уокера был просторным и светлым местом, и мне он нравился, потому что наши вкусы в интерьере совпадали.

– О, Майкл, заходи!

– Уже, как видишь, – закрыв за собой дверь, я сел в кресло напротив Уокера.

Уокер был крепким мужчиной, но напоминал своих характером Кота Леопольда вечно говорящий “Давайте жить дружно?”. С Барри я знаком давно, еще до того, как начал выпускать книги в его издательстве.

– Я думал, что огласить новость будет куда более сложней…

– Почему?

– Олливия не так проста, как кажется, – произнес это, Барри задумчиво уставился в окно. Выдержав небольшую паузу, я сказал:

– Если бы я не был уверен в Маргарет, я бы не настаивал на ее кандидатуре, – сухо произнеся, встал и направился к барной стойке, которая была спрятана в массивном дубовом шкафу.

– Почему ты ее выбрал?

Открыв шкафчик и смотря на драгоценные запасы алкоголя, я выбрал коньяк десятилетней выдержки. Барри знал мое пристрастие к алкоголю, но не вычитывал мне нотации, даже не смотря разницу в двадцать лет. Он выпивал редко, только на различных важных мероприятиях.

– Она не такой циник, как я. – ответив, взял бутылку с коньяком направился к Барри.

– Возможно. Но у всех моих сотрудников большие потенциалы в моем издательстве, – оборвал меня Барри.

Кивком я предложил ему выпить, но Барри отказался. Налив себе в стакан заветные граммы алкоголя и добавив лед, я сказал:

– Но не такие, как у Олливии.

– Что ты хочешь этим сказать?

Сделав глоток и насладившись обжигающим содержимым стакана, я ответил:

– Ты видел, как она отбирает текст для серий?

– Да.

– А по какому принципу она их отсеивает, знаешь?

Барри задумчиво смотрел на меня. Он явно ждал, чтобы я продолжил свою мысль.

– У Миссис Кларк безупречный вкус на остросюжетную литературу, – сказал я.

– Я не беру тех, у кого нет чувства вкуса.

– Да, но у Олливии он особенный.

– И какой же?