Скрытые в темноте

У дома на Фрэмптон-роуд стоит констебль в форме, изнутри доносятся звуки. Сверху. В ванной на первом лестничном пролете вскрыты половицы, старинный линолеум скатан в угол. В хозяйской спальне снят ковер. Тонкий запах люминола начинаешь замечать, только когда часто с ним сталкиваешься.

Все на верхнем этаже: Бакстер, криминалист Нина Мукерджи, Эрика Сомер и еще один полицейский в форме, имя которого я забыл.

– Что у нас тут?

Бакстер показывает рукой на Эрику, как бы говоря: «Это все она придумала. Если что, я не виноват».

– Сюда, сэр. – Сомер зовет меня в комнату. Судя по низкому окошку в крыше и маленькому чугунному камину, когда-то здесь находилась спальня прислуги. – Вы подумаете, что это безумная идея, опять мои учительские замашки… – извиняющимся тоном продолжает она.

– Нет-нет, продолжайте. У нас кончились версии. Вся надежда на безумные идеи.

Она слегка краснеет, и ей это идет.

– Ладно, предположим, что Ханна действительно погибла в этом доме…

– Так и было. Я уверен.

– Однако криминалисты ничего не нашли. А такого быть не может.

– Не может, точно.

– Вот именно. Улики должны быть здесь, – уже настойчиво говорит Сомер. – Просто мы их не нашли.

– Как не устает повторять Чаллоу, они проверили люминолом все полы…

– А что, если нам нужно смотреть не на полы?

– О чем это вы?

Эрика оборачивается и показывает наверх:

– Смотрите.

Тусклое коричневое пятно, более темное по краям и, что интересно, в форме сердца. Конечно, от сырости и старости весь потолок покрылся пятнами, но это совсем другое. Оно глубже. Крупнее.

– Сухое, я проверила. Знаю, прозвучит бредово – как это она могла умереть там, наверху? – но в сериале «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» была такая сцена…

Уже не слушая, я выскакиваю на лестничную площадку. Люк, ведущий к чердаку, расположен прямо над лестницей. Людей Викторианской эпохи не особо волновала безопасность.

– Разве туда никто не заглядывал?

– Должны были, но кто-то, видимо, схалтурил, – оправдывается Бакстер. – Извините, сэр.

– Что ж, тогда посмотрим сами.

Бакстер находит в соседней комнате стул, на который я и встаю. Задвижка тугая, и я с силой давлю на нее, хотя со стула все равно туда не залезу.

– Бакстер, есть фонарик?

– В машине, сэр. А в оранжерее я видел приставную лестницу.

– Отлично; ты – за фонариком, я – за лестницей.

Когда он возвращается, я пытаюсь просунуть лестницу в люк.

– Давайте я подержу, сэр, – спешит помочь Сомер. – Шею можно сломать, если свалиться оттуда.

Я поднимаюсь, дергаю засов; люк открывается и с грохотом падает на пол. Чувствуется сквозняк, в лицо летит пыль и какие-то песчинки. Дойдя до последней ступеньки, я подтягиваюсь, чтобы сесть на край люка. О том, что будет с брюками, даже думать не хочется. Сомер подает фонарик, я включаю его и вожу вокруг себя. Коробки, всякий хлам, кучи барахла. То же самое, что и в подвале. По стене тянутся провода от колокольчиков для прислуги. Видны надписи: «Утренняя столовая», «Гостиная», «Кабинет». В дальнем углу в плитке дыра размером с кулак.

Я медленно встаю на ноги, пригнувшись, чтобы не задеть балки, и осторожно иду вперед. Большинство досок не закреплены и слегка покачиваются под моим весом. Вдруг на меня надвигается что-то из темноты, касаясь кожистыми крыльями моего лица…

Наверное, внизу услышали мой крик.

– Всё в порядке, сэр? – слышится голос Бакстера.

Сердце все еще бешено стучит.

– Да это всего лишь летучая мышь. Напугала меня…

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь собраться с мыслями. Понять, где расположено то пятно на потолке. Кстати, тут есть что-то еще. Бесформенное, сжатое. Позвав Нину, я направляю луч света в сторону находки. Нина протискивается вперед и надевает перчатки. Затем аккуратно поднимает вещь, и мы видим темное засохшее пятно.

* * *

Открыть его получается не сразу. Полиэтилен так усох и потрескался, что не хочет лежать ровно на лабораторном столе. Стажер шутит, сравнивая его со свитками Мертвого моря, которые так же сложно развернуть, однако, поняв свою бестактность, тут же замолкает. Дальше работа идет в тишине, пока не получается целиком развернуть материал под ярким светом подвесной лампы.

Нина Мукерджи звонит Чаллоу. Через несколько минут он появляется, надевает лабораторный халат и подходит к столу.

– Итак, это то, что мы думали?

Нина кивает.

– Автомобильный чехол. Вероятно, семидесятых годов и, вероятно, от «Форда Кортины» на подъездной дорожке.

Все вместе они разглядывают находку. Здесь все видно и без люминола.

– Боже, – шепчет Нина. – Он даже не потрудился смыть кровь.

* * *

Ботли-роуд, семь вечера. В Вайн-Лодж звуки доносятся только из кухни: приглушенные голоса, смех, открывающаяся и закрывающаяся дверца холодильника. В комнате Вики тихо, но не потому, что она спит.

Девушка сидит на кровати, крепко прижав колени к груди и едва заметно раскачиваясь. Услышав какой-то шум с лестничного пролета, она поднимает голову. Подбегает к двери и пробует ручку – легко поддается. Какое-то время Вики просто стоит там и тяжело дышит, сжав кулаки так, что костяшки проступают сквозь синеватую кожу.

* * *