Скрытые в темноте

– А у тебя как вечер прошел? – спрашиваю я после ее невысказанных слов.

– Хорошо. Под конец остались только я и Эмма.

– Кажется, я такую не знаю.

– Я и сама ее сто лет не видела. Работает в городском совете, занимается устройством детей в новые семьи… – Алекс не смотрит мне в глаза.

– Усыновление, опекунство и все такое?

– Ага, – отвечает она, глядя в сторону.

Я делаю глубокий вдох.

– Алекс, никакой встречи однокурсников не было? Только ты и эта Эмма?

Она дергает ручку сумки.

– Слушай, я просто хотела расспросить ее, узнать, что для этого нужно.

– Несмотря на мое мнение. Несмотря на то, что мы договорились…

Алекс поднимает голову, ее глаза полны слез.

– Мы не договаривались. Это ты договорился. Я знаю, как ты ко всему относишься, но как насчет моего отношения к ситуации? С Джейком меня и не волновало, что других детей у нас нет, но когда мы его потеряли… – Она с трудом унимает дрожь в голосе. – Когда мы его потеряли, это было просто невыносимо. Вместе с ним умерла часть меня. Умерла мать, которая ставила жизнь ребенка выше своей. И я хочу вернуть эту часть, понимаешь?

– Конечно, понимаю. Я же не идиот.

– Так почему ты отказываешься хотя бы рассмотреть такую возможность? Эмма говорит, эти дети отчаянно нуждаются в любви, стабильности и поддержке, которую мы могли бы обеспечить…

Я встаю, забрав бокал и бутылку, и направляюсь на кухню, чтобы загрузить посудомойку. Через пять минут Алекс появляется в дверном проеме.

– Ты боишься полюбить другого ребенка сильнее, чем Джейка? Если дело в этом, то я все понимаю, правда.

Я заканчиваю с посудой и облокачиваюсь на столешницу.

– Ты же знаешь, что дело не в этом.

Алекс подходит ближе и касается моей руки – очень осторожно, словно боится быть отвергнутой.

– Ты не виноват, – тихо говорит она. – Его смерть не делает нас плохими родителями.

За последний год я сотни раз повторял эти слова Алекс. Как же вышло, что теперь в утешении нуждаюсь я?

Обнимаю жену и, крепко прижав ее к себе, чувствую, как она дышит, как бьется ее сердце.

– Я люблю тебя.

– Знаю, – шепчет Алекс.

– Я люблю тебя – вот что я имею в виду. Этого достаточно. Мне не нужен другой ребенок, чтобы… не знаю… почувствовать себя полноценным или найти смысл в жизни. У меня есть ты, работа, все это… И больше мне ничего не нужно.

* * *

Позже, лежа в кровати и прислушиваясь к ее дыханию, я смотрю сквозь шторы на темно-синее небо и задаюсь вопросом: соврал ли я? В смысле, не намеренно, а просто умолчав об истинной причине. Да, я действительно не хочу усыновлять ребенка, но не потому, что моя жизнь и так полна. Просто сама идея безумно меня пугает. Это все равно что вытащить шарик из гигантского лотерейного барабана. Воспитание – штука важная, однако зов крови сильнее. Мои родители так и не сказали, что они мне не родные, а я знаю, знаю это уже давно. Нашел документы в отцовском столе, когда мне было десять лет. Непонятные слова пришлось посмотреть в словаре, и все же я понял суть. Все вдруг встало на свои места. Я не был похож на них внешне, да и мыслил совершенно иначе. Чувствовал себя отщепенцем в собственной жизни. Месяцами, годами ждал, что они признаются, хотя знал, что такого не случится. Скажи я об этом Алекс, она ответила бы, что мы все сделаем по-другому. Что будем современными родителями, открытыми и честными, и не станем повторять чужих ошибок. Что большинство приемных детей счастливы и уравновешены, живут вполне хорошей жизнью. Может, так и есть. А может, они, как я, просто не хотят говорить об этом.

* * *

Я просыпаюсь в семь. Место Алекс в постели уже пустует. Она на кухне, одетая и готовая к выходу.

– Как ты рано встала…

– Надо отвезти машину в сервис, забыл? – говорит жена, делая вид, будто возится с кофеваркой.

– Тебя забрать вечером?

– Разве ты не будешь занят допоздна с этим делом?

– Скорее всего. Но предположим, я смогу за тобой заехать, а если не получится, скину сообщение на почту.

– Ладно. – Алекс едва заметно улыбается, целует меня в щеку и хватает ключи. – Тогда до встречи.

* * *

– Тело пока не опознано. Какая-то задержка с получением стоматологической карты. На защитном костюме, найденном в сарае, нет видимых следов крови, но на всякий случай проведем анализ ДНК. Вероятность, конечно, мала – если Харпер и надевал что-нибудь такое, когда отвозил машину Ханны, то давно уже выкинул.

Куинн у меня в кабинете, сообщает новости по делу, держа планшет в руке. И как он раньше обходился без этой штуки?

– Эв снова в больнице. От Джима Николлса пока ничего – видимо, он в отъезде. Попробуем связаться с ним еще раз. Супер[11] уже два раза дергал насчет пресс-конференции. Я сказал, что вы к нему зайдете. – После паузы Куинн добавляет: – Вы знали, что Мэтью Шор пишет книгу?

– Нет, да и с чего бы ему нам сообщать…

– С Осборном говорили?

Я качаю головой:

– Не могу дозвониться, все время попадаю на голосовую почту.

– Как насчет Мэтью Шора? Он ведь проводит собственное расследование. Вдруг что-нибудь нашел, тем более у него свежий взгляд…