Скрытые намерения

Увидела, как он открыл ее сообщение. Станет он это отрицать? Или скажет, что просто хотел заглянуть в гости?

Что бы он ни написал, это, по сути, не имело значения. Ей требовался его ответ, потому что это дало бы полицейским технарям хоть что-то, с чем можно было бы работать. Они смогли бы вычислить его приблизительное местоположение. Вообще-то, даже просто открыв чат и просмотрев ее сообщение, он наверняка уже сделал достаточно. Они обязательно доберутся до него.

И все же ей хотелось посмотреть, что он напишет.

Прошло несколько минут. Эбби так пристально смотрела на экран, что, закрыв глаза, все еще могла видеть его прямоугольный отпечаток на сетчатке, обрамленный темнотой. Он не собирался отвечать.

И тут телефон зазвонил.

Она испуганно открыла глаза, чуть не выронив его.

Звонок по видеочату!

Встав, Эбби вышла из дома со все еще жужжащим телефоном в руке. Подошла к своей машине, скользнула внутрь, закрыла дверцу. Телефон все не смолкал.

Она провела пальцем по экрану. На нем материализовалось лицо.

Эбби помнила Моисея так, как семилетний ребенок помнит какую-то авторитетную фигуру. Как что-то огромное. Могущественное. Страшное. Лицо, появившееся на экране, было не таким. Его длинные волосы посеребрились, а лицо избороздили морщины. Теперь он носил очки. Но глаза за этими очками были все те же самые, пронзительно-острые. Глаза хищника. И они сразу заставили ее почувствовать себя добычей.

– Ну здравствуй, Абихейл, – произнес он.

Нужно было заставить его говорить. Чем больше он будет говорить, тем легче будет его найти. У них будет больше информации, пригодной для дальнейшего использования.

– Здравствуй, Моисей, – ответила Эбби. Не отработанным, спокойным голосом профессионального переговорщика. А сдавленным, паническим голоском семилетней девчушки, боящейся своего всемогущего пастыря. – Я… я рада, что ты позвонил.

Человек на экране прищурил глаза.

– В самом деле?

Он был далеко не глуп, а Эбби много раз говорила ему в ходе их многолетнего общения в мессенджере – предполагая, что общается с Исааком, – насколько она презирает Моисея Уилкокса.

– Да. – Самоконтроль понемногу возвращался. Ей уже не семь лет. Она уже не в его лапах. Он позвонил, а значит, сам хотел пообщаться с ней. – Нам есть о чем поговорить.

Уилкокс задумчиво кивнул.

– Как Сэм?

– В полном порядке. Спит. Она сказала мне, что встретила кое-кого из твоих знакомых. Женщину по имени Дебора.

Казалось, он был удовлетворен этим.

– Очень богобоязненная, глубоко верующая женщина. Она бы тебе понравилась. Где сейчас Дебора?

Эбби была почти уверена, что Уилкокс знает ответ на этот вопрос.

– Она мертва. Погибла при пожаре.

Его лицо оставалось бесстрастным.

– Вон оно что… «Он будет крестить вас огнем и Святым Духом»[25].

Библейские цитаты были броней Моисея, и он любил прятаться за ними. Если б она спросила его, что это значит, разговор перерос бы в религиозную дискуссию, в которой он однозначно доминировал бы, искажая смысл стихов в соответствии со своими собственными потребностями. Эбби на миг задумалась, не пойти ли по этому пути. Это определенно заставило бы его говорить. Но большого толку от разговора на подобные темы не будет. И оставалось еще то, что ей обязательно требовалось узнать.

– Почему ты послал Дебору в эту школу?

– Я никуда ее не посылал, Абихейл. Она вызвалась добровольно. Я сообщил ей, что моя внучка попала в беду, и Дебора сразу же сказала, что постарается помочь. Она всегда была находчивой женщиной.

Есть! Он не стал уклоняться от этой темы. Эбби сделала долгий, прерывистый вдох.

– Сэм и вправду твоя внучка?

– А ты как думаешь? – ответил Моисей.

Что она и вправду думала? Ее биологическая мать присоединилась к секте Уилкокса, когда ей было чуть за двадцать. Как бы Моисей Уилкокс поступил с привлекательной молодой женщиной, которая была готова на все, что он скажет?

«Вы двое так похожи…»

Выходит, так оно и есть.

Она уже сама видела это. Те же брови, тот же подбородок. Те же глаза…

Ребенком Эбби всегда знала, что ее призвание – родить потомков Моисея Уилкокса, будущих воинов-ангелов, которые защитят выживших после апокалипсиса. И всегда понимала это так, что должна была выйти за него замуж и родить от него детей.

Но, наверное, любой из ее собственных детей уже был потомком Моисея.

– Я думаю, ты назвал меня Абихейл не просто так, – наконец произнесла она.

Он улыбнулся ей, с явно довольным видом.

– Да. Вот именно.

«Абихейл». На иврите это означает «мой отец могуч». И, конечно же, такой нарцисс, как Моисей, никогда не дал бы это имя ребенку от другого мужчины.

– Ты – мой отец.

– Ну конечно же! И вот теперь, когда у нас наконец появилась возможность поговорить, разве ты ничего не хочешь мне сказать?

Что он хотел услышать? И как раз ради этого и позвонил?

– Я не знаю, – осторожно ответила Эбби. – Я так давно тебя не видела; нам так о многом нужно поговорить…

– Почему бы нам не начать с пятой главы Первого послания к Фессалоникийцам, стиха восемнадцатого? – резко произнес он, недобро прищурившись.

Еще один экзамен, который она неизбежно провалит.