Скрытые истины (ЛП)

– Твой отец мучил меня много лет, Костас, – объяснила мама, слезы все продолжали катиться по ее лицу, портя макияж. – Годы. Пока ты смотрел на него и хотел во всем подражать, я ненавидела Эцио каждой частичкой своего существа. Я оставалась с ним ради моих мальчиков.

– Оставалась, потому что должна была, – прорычал отец, по-видимому, послав к черту последствия.

Мама сильнее вжала дуло пистолета в его спину.

– Я оставалась ради мальчиков, – прошипела она. – Даже не думай, что ты приковал меня к себе страхом. Я не боюсь тебя, Эцио. Я тебя ненавижу.

Поверх моей ладони легли чьи-то теплые пальцы, и я понял, что Талия решила предложить мне поддержку. Только она одна из всех этих людей. Я только сейчас понял, насколько холодны мои руки. И даже не мог заставить себя пошевелиться, чтобы переплести наши с Талией пальцы. Впрочем, я и не вырывался, черт возьми.

– Мне очень жаль, – произнесла мама, повернувшись к Мэлоди. – Я любила Найлза на протяжении десяти лет и эгоистично надеялась сбежать от своего холодного брака в его теплые объятия на неопределенный срок. Я даже не думала, что все это сотворит с твоей семьей и браком. Пожалуйста, прости меня.

Все начало обретать чертов смысл.

– Мне нечего прощать. Теперь у меня есть Стэфано, – вежливо отозвалась Мэлоди с дрожью в голосе. У женщины, укравшей ее мужа, был пистолет. Даже я был бы вежлив.

Тем временем мама злобно посмотрела на Найлза.

– Ты использовал меня, – выдохнула она. – Я любила тебя, а ты меня растоптал. Когда речь зашла о том, чтобы нам с тобой убежать, ты бросил меня. Позволил Эцио прознать обо всем и оставил разгребать последствия, – мама смахнула слезу. – Он был жесток со мной, Найлз. Причинял боль и унижал. Эцио наказывал меня за преступление, которое мы совершили вместе. И все же я держалась ради своих сыновей и любви, которая у меня к тебе еще оставалась.

– Ты не единственная, кого наказывали, – принялся рассуждать Найлз, как последний идиот. – Я теперь из-за тебя разорен.

«Если он немедленно не заткнется, я позабочусь, чтобы банкротство волновало его меньше всего».

Я поймал взгляд Адриана с другого конца комнаты. Он медленно приближался, шагая все ближе и ближе. Я разрывался между желанием, чтобы он остановил мою маму, и приказом держаться от нее подальше. Адриан был предан мужчинам Димитриу, а не женщинам.

– Талия, – печально продолжила мама, проигнорировав Найлза. – Мне так жаль. Я надеялась, что все это совпадение, когда узнала о вашей с Костасом свадьбе. Мое прошлое подкрадывалось к тебе тенью, готовясь окутать мраком, – мама многозначительно посмотрела на меня. – Не отказывайся от настоящей любви. Если найдешь ее, забирай и беги отсюда к чертовой матери, и будь прокляты последствия.

Меня охватил стыд, смешиваясь с яростью. Талия снова сжала мою руку, и на этот раз я перепрел с ней свои пальцы.

– Мама, можно я скажу? – потребовал я низким и холодным тоном.

Она покачала головой.

– Нет, нельзя. Ты будешь сидеть и слушать каждое слово.

Я уже давно не был ребенком, и все же она вела себя со мной именно так. Глянув на брата, я ожидал увидеть довольную ухмылку на его лице, но он тоже был в ярости.

– Костас, ты не можешь стать таким, как он. Твой отец – чудовище. Я знаю, что в тебе достаточно хорошего. Ты можешь стать гораздо лучше него, – голос мамы прерывался, она буквально умоляла. – С Арисом все будет в порядке. Он похож на меня. Не во всем, но я больше беспокоюсь о тебе. Боюсь, что ты погубишь эту бедную милую девочку, как твой отец уничтожил меня.

– Mamá, – воскликнул я, теряя самообладание. – Хватит.

Талия склонилась ко мне, касаясь моего плеча своим.

– Костас, успокойся, – прошептала она, глядя на меня снизу вверх. – У нее пистолет. Просто позволь ей договорить. Скоро все закончится.

Я рассеянно поцеловал ее в губы, кивнул и снова взглянул на маму. Она смотрела на меня каким-то пустым взглядом и выглядела невероятно уставшей. Мама словно постарела за эти пару минут на целое десятилетие.

– Ты и Талия, вы оба заслуживаете большего, – безэмоционально проговорила мама. – Вы должны сделать собственный выбор в отношении будущего и любви, а не играть какую-то вынужденную свадьбу за грехи родителей, – она мягко посмотрела на Ариса. Этот ее взгляд всегда задевал меня, когда мы с братом были детьми. Поскольку я считал, что раз мама так на него смотрела, значит, он – ее любимчик. – Арис, мальчик мой, прости, если причинила тебе боль своими действиями. Твоему отцу нравилось меня наказывать, а ты, к его сожалению, слишком походишь на меня.

Арис стиснул зубы, его глаза наполнились слезами.

– И, Костас, мой милый сынок, – произнесла мама, ее глаза были все такими же мягкими, когда она перевела взгляд на меня. – Прости, если смутила или чем-то обидела. Я люблю тебя и твоего брата. Поровну. И так было всегда.