Скрытые чувства

– Зачем бы иначе они здесь стояли? – неторопливо иду за ней, не отпуская взгляда. Почему-то мне ужасно интересно за ней наблюдать. Считывать реакции. У нее очень живое лицо. Намного более бледное, чем я запомнил. Наверное, все дело в том несчастном случае на воде. Мое желание выдрать ноги горе-флайбордисту вполне может составить конкуренцию моей острой, на грани дозволенного, потребности ей обладать.

Тормози, Ваня. Мать твою. Ты уже один раз поторопился!

– А зачем столько аппаратов?

– Затем, что каждый подключен к своей АТС. Например, по этому телефону я могу позвонить в МВД. Это спецкоммуникатор. Звонок поступает на отдельную телефонную станцию. Я называю фамилию того, с кем хочу связаться, и специальные люди находят его, где бы он ни был.

– А этот? – она ведет тонким пальчиком по следующему аппарату.

– Этот для связи с правительством. Доступ к этому каналу связи, как ты понимаешь, имеет довольно узкий круг лиц.

– А этот? Он ведь даже без номеронабирателя. – Жана закусывает губу и смотрит на меня исподлобья.

– Этому аппарату он совершенно не нужен. Это прямой канал, по которому я могу связаться исключительно с главой государства.

Жанна хлопает ресницами.

– И вы можете вот так свободно об этом говорить?

– Почему нет? В этом нет никакой тайны.

– Значит, вам не достанется за то, что вы выболтали мне все секреты?

Она меня дразнит? Да неужели? Хмыкаю. Подпираю задницей стол и складываю на груди руки.

– Нет.

Жанна на несколько секунд сощуривается. А потом не глядя протягивает руки и поднимает ту самую трубку.

– А если я ему позвоню?

– Попробуй.

Конечно, она никогда меня не переиграет, но мне нравится, что в ней есть эта дерзость.

– Только сразу обдумай, что хотела сказать. Я много раз замечал, как люди теряются, получив такую возможность.

– О, я не из пугливых! – отмахивается Жанна, но все же возвращает трубку на место.

Несколько минут мы молчим. Я слежу взглядом, как она передвигается по моему кабинету, и бесконечно повторяю – тормози, Иван Савельич, тормози… А ведь хочется рвануть и…

– А что это за коробочки на стеклах?

– Эти, как ты говоришь, коробочки создают своеобразный барьер, не позволяющий всяким нехорошим дядям по колебаньям стекла определить, о чем мы разговариваем.

– Значит, все, что происходит здесь, полностью конфиденциально? – впервые за все время, что мы говорим, в ее голосе проскальзывают нотки некоторой неуверенности. И, может быть, даже нервозности. Но упрямо игнорируя их, Жанна выше вскидывает подбородок и делает шаг ко мне.

– Можешь не сомневаться, – говорю я, настороженно за ней наблюдая.

– Значит, если мы начнем с того… – голос обрывается, – с того, на чем закончили у меня дома, никто о том не узнает?

Не в силах поверить, что ей хватило смелости это мне предложить, я смаргиваю алую пелену с глаз. И молчу… молчу. Потому как, ну что тут скажешь? А она делает еще один шаг. Подходит совсем уж близко. Поднимает руки. Ведет пальцами по лацканам моего пиджака.

– Тогда, может, начнем с поцелуя?

Оно мне не надо. Не надо совсем. Но это выше меня. Выше всего. Контроли сметает. Я наклоняюсь так, что мои губы оказываются у ее ушка. Веду носом по скуле, жадно ею дыша. Зубами ловлю сережку – колечко с небольшой жемчужинкой. Оттягиваю мочку. Толкаюсь языком. И она дрожит. Она идет мурашками. Рвет дыхания ритм. И устремляясь навстречу моим губам, приподнимает голову. Я ее, наверное, сожру, если распробую. Слишком все обострено. И на грани. Поэтому я себе позволяю лишь легкое касание губ. И отступив от греха подальше, выдвигаю встречное предложение:

– А может, не будем спешить и начнем с так и не состоявшегося ужина?

– Кажется, вы приглашаете меня на настоящее свидание… – улыбается дрожащими губами Жанна. И я понимаю… Я понимаю, что…

– Кажется, да.

Глава 12

Жанна

Как поет, прости господи, Оля Бузова, «мне больше не больно». Во мне фигачит адреналин, который напрочь заглушает все мои чувства разом. Даже такие базовые, как чувство самосохранения. Я ведь понимаю, что Князев меня проглотит и глазом не моргнет. И совершенно сознательно иду на риск. Мне кайфово от того, как он на меня смотрит. Мне ужасно льстит, что он заинтересован во мне настолько, что уступает. Что он готов меня ждать. Готов ухаживать. И добиваться. Я чувствую себя какой-то суперженщиной. Я чувствую свою власть над ним, и это в буквальном смысле пьянит.

Из кабинета Князева я выхожу абсолютно другим человеком. Наталкиваюсь на взгляд его помощницы – фигуристой симпатичной рыжухи, которая уж как-то очень странно на меня смотрит. Наверное, выгляжу очень и очень возбужденной. Да что там? Я действительно возбуждена. И уж, конечно, эта тетка решила, что за закрытыми дверями мы с Князевым занимались каким-то непотребством. На мгновение мне становится ужасно стыдно. Но в ту же секунду в меня будто дьявол вселяется. Я вызывающе вскидываю подбородок и гляжу ей прямо в глаза. Ну, чего? Съела?

Она растерянно моргает. И я готова поклясться – краснеет!